Л.А. Асланов

Информационная сущность локальных цивилизаций

Leonid A. Aslanov

The informational essence of local civilizations

Самоорганизующимся системам и только им присущи информационные процессы. Информация управляет поведением людей. Социум как всякая живая система имеет в качестве цели свое самосохранение. Информация о способах самосохранения формируется в результате практической деятельности людей, направленной на при­способление к окружающей среде. Информация о самосохранении социума накап­ливается в генетической и эпигенетической памяти. В качестве примеров возникно­вения локальных цивилизаций рассмотрен генезис русской и североморской цивилизаций. Первая из них возникла в результате защиты от врагов, а вторая стала результатом приспособления к окружающей среде, где врагов не было из-за компен­сирующего действия окружающей среды.

Ключевые слова: информация, самоорганизующаяся система, социум, эффект Бол­дуина, эпигенетика, операция интерпретации, локальные цивилизации.

Self-organizing systems and only them have information processes. Information controls human behavior. Society, like any living system, has self-preservation as its goal. Infor­mation about self-preservation methods is formed as a result of practical human activity aimed at adaptation to the environment. Information about self-preservation of society is accumulated in genetic and epigenetic memory. The genesis of the Russian and Severo­morsk civilizations is considered as examples of the emergence of local civilizations. The first of them arose as a result of defense against enemies, and the second was the re­sult of adaptation to an environment where there were no enemies due to the compensat­ing effect of the environment.

Keywords: information, self-organizing system, society, Baldwin effect, epigenetics, in­terpretation operation, local civilizations.

В продолжение и развитие предыдущей статьи [1] ниже рассматривается роль информации в формировании локальных цивилизаций [4]. Люди и их

социумы являются самоорганизующимися системами. В теории систем да­ется определение системы, среди дюжины признаков которой обращает на себя внимание один: у любой системы есть цель. Системы, возникшие в результате самоорганизации (а это все живое на земле) имеют своей це­лью самосохранение, как утверждают биологи. Сохранение локальной ци­вилизацией своей информации о накопленном за века опыте самосохране­ния социума обеспечивает коллективное самосохранение людей. Самоорга­низующиеся системы, в том числе социумы, накапливают и используют свой прошлый опыт для самосохранения [12, с. 69], что ведет к образова­нию локальных цивилизаций.

Философский анализ взаимосвязей между тремя понятиями – информа­ция, сознание и деятельность мозга – выполнен Д.И. Дубровским [10]. Само­организующимся системам и только им присущи информационные процес­сы. Информацию нельзя свести к материи или энергии. Информация – осо­бое измерение существования человечества. Информационный процесс – это восприятие информации или ее формирование самой самоорганизующейся системой, преобразование, передача по каналам связи, хранение и использо­вание информации в соответствии с целями системы. Информация при лю­бых преобразованиях и хранении всегда связана с материальным носителем. Без связи с материальным носителем информация не существует, но, меняя материальные носители, информация не меняет своего содержания благода­ря принципу инвариантности информации по отношению к ее материальным носителям [10, с. 97–98, 108].

Понятие «информация» характеризует всякое активное отражение, а тем самым и психические процессы. Поэтому распространенное суждение «со­знание есть психический процесс» может быть заменено на «сознание есть информация», хотя это суждение до сих пор непривычно. Информация, бу­дучи содержанием сигнала, есть всегда процесс и продукт отражения [10, с. 147]. Если рассматривать локальные цивилизации как хранимый каж­дым социумом опыт самосохранения, приобретенный в веках в результате приспособления к окружающей среде, то этот опыт тоже есть информация, а, следовательно, локальные цивилизации есть информация, и их необходи­мо исследовать с помощью информационного подхода.

Если мозг изучают естественные науки, то сознание есть «субъективная реальность», отражение действительности, включающее отражение самой себя. Исследование сознания заведомо невозможно с помощью понятийных средств естественных наук. Для преодоления традиционного разрыва между категориальными структурами естественно-научного и гуманитарного зна­ния необходимы понятия-интеграторы. Информация является ядром той об­щенаучной категориальной структуры, с помощью которой может быть аде­кватно описана проблема «сознание и мозг» [10, с. 173], а вместе с ней

и проблема локальных цивилизаций. Информационный подход опирается на три общепринятые характеристики информации: (1) информация не су­ществует без материального носителя; (2) информация инвариантна по от­ношению к физическим и химическим свойствам ее носителя; (3) информа­ция является фактором управления. Понятие информации позволяет описы­вать некоторое идеальное явление (субъективной реальности, например, локальной цивилизации) как: (а) функцию определенной материальной си­стемы (например, социума) и (б) одновременно описывать идеальное явле­ние в содержательно-ценностном плане [10, с. 178] (локальной цивилиза­ции, свойственной социуму).

Информация воплощена на материальном носителе, но не материальный носитель (в силу принципа инвариантности) определяет процесс и ре­зультат изменений в тех или иных подсистемах организма и в системе в це­лом. Управление имеет кодовый характер. Не физические свойства сигнала, а информация запускает множество изменений в организме, предопределя­ющих поведенческий акт [10, с. 180, 184, 195].

Ранее указывалось [7, с. 136], что в социальных системах генетическая наследуемая информация содержит правила общественного поведения, обеспечивающие самосохранение социума. Одна и та же генетическая на­следуемая информация может проявлять себя в разные исторические перио­ды посредством повторного воспроизведения.

Информация о реально происходящих событиях не возникает случайно, так как она рецептируется из окружающей действительности [12, с. 27]. В применении к локальным цивилизациям эта информация определяет при­обретенное поведение, ранее интерпретированное как культура [1].

Биологи утверждают, что у человека наследуемое и приобретенное пове­дение не изолированы друг от друга, и приобретенное поведение (культура) при определенных условиях может стать наследственным поведением. Так как поведение управляется информацией, то это означает, что информация превращается в наследуемую информацию. Проблема перекодировки при­обретенной информации в наследуемую информацию давно поставлена научным сообществом. По мнению ряда современных экспертов, «суще­ствует способ включения приобретенных признаков в генетический матери­ал, но процесс этот осуществляется на протяжении многих поколений. Речь идет об эффекте Болдуина. Люди, которые на протяжении многих поколе­ний постоянно подвергаются определенному воздействию, в конечном ито­ге получают потомство, обладающее способностью справляться с этим воз­действием на генетическом уровне. Происходит не прямое наследование признака, приобретенного в течение жизни, а отбор на способность быстрее его приобретать. Болдуин предложил механизм, согласно которому эпигене­тические факторы влияют на формирование генома не менее эффективно,

чем, действие естественного отбора. В частности, поведенческие решения и стереотипы, принимаемые людьми и передающиеся от поколения к поко­лению в виде культурных практик и традиций, следует рассматривать важ­нейшим фактором, формирующим человеческий геном» [14, с. 66].

Болдуин работал на рубеже XIX и XX вв., когда о молекулярных меха­низмах биологических процессов не было и речи, поэтому его выводы ка­жутся современным исследователям «умозрительными, сделанными без опоры на эмпирические данные» [8, с. 14]. Сам Болдуин писал следующее: «Человек в борьбе за существование приспосабливается к условиям соци­ального характера. Благодаря этому врожденные изменения, пригодные для социального приспособления, формируются на протяжении жизни, не подвергаются действию естественного отбора, а сохраняются. Речь идет о социальной наследственности в онтогенезе». «С филогенетической точки зрения врожденные изменения последующих поколений распространяются посредством людей, у которых сохранились изменения, возникающие в ре­зультате приспособления предыдущими поколениями». Болдуин назвал этот механизм «органическим отбором», пояснив его сущность: «Органический отбор передает приобретенные свойства без прямого их наследования, но результат получается тем же, как и в результате прямой наследственно­сти», причем «органический отбор» и «социальная наследственность» дей­ствуют параллельно [6, с. 128–132]. Суть органического отбора Болдуин ви­дит в постоянном, от поколения к поколению, накоплении изменений, т. е. изменения закрепляются не индивидом в результате мутации, а родом, постоянно накапливающим полезные для выживания изменения и закрепля­ющим их поэтапно вплоть до полной наследственной передачи закреплен­ных изменений [5, с. 235–236]. Современными лингвистами допускается, что даже освоение родного языка, возможно, приводит к генетической адап­тации через эффект Болдуина [16, с. 29–31]

В приведенном кратком объяснении эффекта Болдуина упоминался термин «эпигенетический фактор». Эпигенетика долго не признавалась многими специ­алистами. Еще в начале 2000-х гг. большинство ученых посмеивалось над эпи­генетиками. В воздухе постоянно витал упрек, будто эпигенетики занимаются несерьезным делом. Безраздельное господство ДНК в клеточном ядре было ошибкой, как выяснилось теперь. Эпигенетика [9; 13; 16; 19] изучает все изме­нения функции гена, не явившиеся следствием изменений в последовательно­сти ДНК, но передающиеся по наследству. Речь идет об эпигеномах. Они управ­ляют генной регуляцией. Их влияние сохраняется и после того, как исчезает первоначальный возбудитель. Благодаря эпигеномам клетки, в том числе и ней­роны, обладают памятью, которая хранит различные ответы на сигналы из окружающей среды. ДНК всех наших клеток, в том числе нейронов, одина­ковы, но у каждого человека есть тысячи эпигеномов [17, с. 18, 29, 73–74, 82].

Эпигеном концентрирует множество разнообразной информации с помо­щью эпигенетических модификаций трех видов. Во-первых, ДНК метили­руется с помощью ферментов, т.е. атомы водорода на определенных участках ДНК замещаются на метильные группы, в результате чего опреде­ленные гены теряют способность образовывать водородные связи и исклю­чаются из процесса фиксации информации. В результате метилирования ДНК фиксируется наследственная информация самосохранения социума. Каждая локальная цивилизация обладает особым образом модифицирован­ными посредством метилирования молекулами ДНК в зависимости от влия­ния окружающей среды. Во-вторых, у гистонов, белков, упорядочивающих укладку ДНК в хромосоме и обладающих глобулярной третичной структу­рой молекул, модификации подвергаются поверхности глобул посредством метилирования, ацилирования или фосфорилирования, что закрывает до­ступ к определенным генам молекул ДНК, прижатых к молекулам гистонов. Тем самым определенные гены ДНК блокируются. В-третьих, короткие мо­лекулы РНК (до 20 нуклеотидов) блокируют комплементарные участки ДНК, исключая содержащиеся в них гены из процессов записи информа­ции. Молекулы ДНК, гистоны и молекулы РНК находятся в ядрах клеток, в непосредственной близости друг от друга. В этом заключается механизм клеточной памяти. Клетки, в том числе нейроны, запоминают информацию.

Метилированная ДНК, модифицированные гистоны и блокированные молекулами РНК гены есть носители эпигенетически наследуемой и приоб­ретаемой информации [17, с. 13, 44]. Эпигенетические модификации фор­мируют долговременную, исчисляемую поколениями, память клетки. Эпи­генетики изучают способность человека приспосабливаться к окружающей его среде. В отличие от генетического, эпигенетический код почти полно­стью исчезает со смертью человека и выстраивается вновь после зачатия нового организма, но в несколько иной форме, чем у родителей. Причиной отличий является окружающая среда. Эпигенетические модификации опо­средуют взаимодействие окружающей среды и генома. Изменение условий жизни трансформирует модель генной активации, меняя весь организм. Раз­витие и существование клетки определяется совместными действиями эпи­генома и генома. Генетическая и эпигенетическая информация хранится в ядре каждой клетки: ДНК содержит наследуемую информацию, а эпигене­тические структуры, задающие эпигенетический код, исполняют роль диспет­чера, направляющего и упорядочивающего информацию [17, с. 42–43, 63].

Окружающая среда – постоянный фактор, определяющий развитие орга­низма в течение всей жизни. Эпигенетическая информация динамично реаги­рует на изменения окружающей среды. Жизненно необходимая приспособляе­мость клетки обеспечивается за счет механизмов генной регуляции, позволя­ющих ей взаимодействовать с окружающей средой. Эта приспособляемость

позволяет организму адаптироваться к изменениям окружающей среды. По этому поводу эпигенетик Монреальского университета М. Шиф сформу­лировал очень важную мысль: «Раз окружающая среда влияет на изменения наших эпигеномов, разрыв между биологическими и социальными процес­сами практически ликвидируется. И это в корне меняет наш взгляд на жизнь» [17, с. 15]. Можно утверждать, что проблему влияния приобретен­ной информации на наследуемую информацию стараются решить как фунда­ментальную общезначимую проблему независимо от конкретной проблемы локальных цивилизаций.

Можно убедиться в появлении устойчивого, наследуемого поведения в многовековом процессе приспособления социумов к окружающей среде на двух примерах генезиса очень сильно отличающихся друг от друга ло­кальных цивилизаций – русской и североморской. Локальная цивилизация [4] – это результат приспособления социума к окружающей среде, причем среда включает не только почвенно-климатические особенности региона, но и смертельные риски из-за вторжения врагов. Нижеследующий текст опирается на содержание двух книг автора статьи [2; 3], к которым можно обратиться в случае необходимости уточнения нижеизложенного или досту­па к ссылкам на литературу.

Восточные славяне, мигрируя на Восточно-Европейскую равнину, оседа­ли в основном на границе степной и лесной зоны. Условия формирования русской цивилизации в значительной, если не решающей, мере определя­лись географическим фактором: полоса степей, раскинувшаяся южнее лесо­степного пояса от Манчжурии до Альп, была естественной средой обитания и удобной дорогой для кочевников. В Причерноморские степи вторгались озлобленные, голодные, жаждущие средств выживания люди, не считавши­еся с интересами постоянных обитателей-земледельцев лесостепной поло­сы. Общинные устои всех кочевников отличались особой суровостью: в сте­пи негде скрыться, в отличие от лесов или гор, а потому выжить можно, только давая коллективный отпор врагу. Каждый кочевник вынужден был быть искусным, выносливым и дисциплинированным воином, потому что один в поле не воин. Территория юга современных России и Украины впер­вые была захвачена в древние времена киммерийцами (1000–700 гг. до н.э.), затем скифами (700–200 гг. до н.э.), сарматами (200 до н.э. – 200 гг. н.э.), готы пришли с северо-запада (200–370 гг.), а за ними опять кочевники – гунны (370–454 гг.), авары (VI–VIII вв.), а позже последовательно вторгались хазары, печенеги, половцы.

На Руси личная зависимость от князя была вызвана необходимостью строить общество по военному образцу ради выживания под постоянной угрозой, шедшей из степи. У восточных славян довольно рано возникла тер­риториальная (соседская) община, вытеснившая кровнородственную. Опре‐

деляющей причиной изменений оказывается внешнее вооруженное давле­ние, а не внутренние объективные факторы экономической, социальной и политической эволюции. Воины брали власть в обществе в условиях по­стоянной опасности нападения. Социальные отношения определялись не только и не столько хозяйством, сколько защитой от врагов. У общины есть особенность, которая в условиях Восточной Европы с бесконечными набегами кочевников делала общину совершенно необходимой: община не давала погибнуть вдовам и детям павших в бою воинов. Любой человек смертен, но община обладает бессмертием, а поэтому в ней веками нужда­лись русские люди. Это был механизм выживания русских людей в услови­ях постоянной военной опасности.

Самым кровавым нашествием кочевников на Русь стало нападение Золо­той Орды, части империи Чингисхана. Поход Батыя на Русь 1236–1238 гг. был хорошо продуманной и подготовленной военной и политической акци­ей с предумышленным отсутствием тылового обеспечения. Каждый воин должен был добывать питание сам, поэтому орда была обречена на маро­дерство, которое должно было наводить ужас и сеять панические слухи. До­ля городского населения на Руси снизилась с 13% до 1–2%. 13%-ный рубеж был достигнут только в 1897 г. Большинство городов, находившихся на пути движения войск Батыя, было разрушено, а некоторые стерты с лица земли. Население истреблялось или уводилось в рабство.

В этот период начинает формироваться новый культурный ландшафт, главными чертами которого стали выход поселений на водоразделы и широ­кие расчистки лесов на водораздельных участках. Одновременно забрасыва­ются многие поселения, возникшие в Х – первой половине ХII в. и стабиль­но существовавшие в течение одного или несколько столетий. Во многих староосвоенных районах именно в это время малодворная деревня стано­вится основным типом сельского поселения, а основным источником водо­снабжения становится искусственный колодец. Само появление термина «деревня» было вызвано к жизни широким распространением нового типа поселения – малодворного земледельческого хозяйства на лесных рас­чистках. Люди ушли от рек, потому что зимники были прекрасными дорога­ми для монгольских отрядов. Возникло еще одно понятие – «нива» – уча­сток, расчищенный в лесу подсекой и засеянный зерном. Нива была спрята­на в лесу от врагов в отличие от поля, открытого врагам.

Русский народ сформировался, по мнению историков, к концу XV в. как ответ на господство Золотой Орды на Руси, обретя цивилизацию, доминан­той которой была защита от врагов. В 1502 г. Крымское ханство уничтожило остатки Золотой Орды и на протяжении двух веков совершало опустоши­тельные набеги на Русь, считая себя правопреемником Золотой Орды. Мо­сковское царство в XVI–XVII вв. вело с Крымским ханством вооруженную

борьбу и откупалось подарками Крымскому хану. Острие нападений Крым­ского, Казанского и Астраханского ханств направлялось на Московскую Русь Османской империей, получавшей от своих вассалов рабов из числа угнанных жителей городов и сел Руси.

При Иване III общественное устройство на Руси стало приобретать чер­ты военно-административной системы оседлых земледельцев, при которой общество самоорганизовалось как армия: царь как командующий, приказы которого должны выполняться всеми беспрекословно, бояре и нарождавши­еся дворяне были командным слоем между царем и простонародьем, а на народ была возложена роль дисциплинированных солдат, причем про­тянувшиеся на тысячи километров защитные линии обороняли от набегов не только мужчины, но женщины, старики, дети. Нельзя сказать, что во­енно-административная система была создана Иваном III. Она возникала исподволь, в силу традиций самосохранения, накапливавшихся народом и формировавших военно-командные менталитет и культуру русских людей под воздействием постоянных войн против алчных соседей.

В Московском княжестве механизмы выживания в условиях постоянной вражеской опасности привели к общественному согласию о собственности верховной власти на землю ради отражения нападений врагов. Это привело к созданию централизованного государства, обладающего ресурсами, доста­точными для защиты рубежей Московского княжества. Ни бояре, ни церковь не стали частными земельными собственниками, независимыми от верхов­ной власти. Они так и остались землевладельцами по воле государя, обязан­ные за это ему службой ради общего самосохранения. Западноевропейская частная собственность не имела корней на Руси в силу коренных различий в условиях существования людей. Государственная собственность на землю была экономической основой развития России, тогда как частная, например боярская, собственность на землю не смогла обеспечить должного уровня мобилизации ради защиты от врагов.

Кроме завоевания Казанского ханства во времена правления Ивана IV произошло присоединение Сибири к России. Оно состоялось без ведома ца­ря. По сути, это была народная акция, в которой инициатива принадлежала казакам. Строгановы снабдили казаков всем необходимым для похода «за Камень». Иван IV, получив сообщение об уходе Ермака походом в Си­бирь, сильно встревожился и повелел его отряд вернуть, но вместо гнева ха­на Кучума из Сибири в 1582 г. пришли добрые вести: атаман И. Кольцо, от­правленный Ермаком в Москву, бил челом царю Сибирским царством. Каза­ки подарили Сибирь царю ради всенародного самосохранения.

Двухсотсороколетнее существование Руси на правах улуса Орды поро­дило у восточных и южных соседей Московской Руси взгляд на Русь как на несамостоятельное и неспособное существовать без опеки общество,

которое необходимо было использовать для своей пользы после исчезнове­ния Золотой Орды. На Западе Русь воспринималась как пространство, подлежащее колонизации и цивилизационному обустройству на западно­европейский лад в качестве сырьевого придатка Западной Европы. Швеция, Ливония, Литва и Польша всегда остерегались ордынских вторжений и осмелели, как только сюзерена Руси не стало. В XVI в. империя Габсбур­гов стала главным противником Московского царства. Она действовала чу­жими руками. Смута и польская интервенция в начале XVII в. были тща­тельно спланированной войной империи Габсбургов против Московского царства в период временных трудностей на Руси.

В петровские времена военно-административная система России, сло­жившаяся до Петра, достигла высшей точки развития и обеспечила превос­ходство России в военной области над самой сильной военной державой Евро­пы начала XVIII в. – Швецией. Поскольку успешная защита от врагов может быть только коллективной, то общественное устройство, санкционированное русским социумом, соответствовало устройству армии, что особенно отчетливо проявилось в царствование Петра I. Царю, высшему руководителю и верховно­му главнокомандующему принадлежали не только все земли и материальные ресурсы, но и беспрекословно подчинялись все люди; любое непослушание ка­ралось. Глава государства был не только источником законов, но и сакральной фигурой, передававшей законы от бога людям. В такой цивилизации нет гра­ждан, а есть подданные. У подданных нет прав, их удел – служение в условиях строжайшей дисциплины и подчинения начальству. Инакомыслие недопустимо, как и в армии. Важнейшим элементом, без которого такое общество не может существовать, как и любая армия, – репрессии. Репрессивные органы – особый инструмент управления в руках главы государства. Петр I в полной мере ис­пользовал все особенности русской цивилизации и потому был успешен, хотя порой и жесток. Но народ воспел Петра I в народных песнях: Русское этногра­фическое общество во второй половине XIX в. по всем губерниям России запи­сало 140 песен, воспевавших Петра I. Народ хранил о нем благодарную память.

При Екатерине II наивысшего развития достигло русское военное искус­ство. Одновременно государство израсходовало на 200 млн руб. больше, неже­ли получило доходов. Так возник государственный долг России, который про­должал расти до 1917 г. Финансовые трудности возникли из-за корыстного перераспределения доходов поместным дворянством в свою пользу и в ущерб интересам государства. Военно-административная система вместо обеспечения защиты от врагов стала служить интересам высшего сословия, что повело ее к кризису, ставшему явным с середины XIX в. и приведшим царизм к гибели.

Крестьянская реформа 1861 г. готовилась и была проведена в интересах дворянства и исключительно дворянами. «Положения» 19 февраля 1861 г. признавали право собственности помещиков на все земли, хотя и устанавли‐

вали обязательное наделение крестьян усадебной и пашенной землей за вы­куп. Крестьяне русских губерний были возмущены освобождением без земли.

В мае 1905 г. образовался Всероссийский крестьянский союз, который возглавили эсеры. Его первый нелегальный съезд, прошедший в период с 31 июля по 1 августа 1905 г. высказался за экспроприацию собственности землевладельцев и передачу земли «в общую собственность народа», отме­ну сословий, созыва Учредительного собрания. На двух Всероссийских съездах Крестьянского союза было выдвинуто требование конфискации всех помещичьих, государственных, удельных, церковных и монастырских земель с обращением их в общенародное достояние.

Анкеты Вольного экономического общества свидетельствуют, что кре­стьянские общины в то время выполняли функции организаторов крестьян­ских выступлений и органов местной власти. Началась антиправительствен­ная самоорганизация крестьян.

Исследователи почти единодушно называют доминантой русской кре­стьянской субцивилизации вопрос о земле. По общераспространенному крестьянскому убеждению землей мог пользоваться лишь тот человек, кото­рый вкладывал в нее свой труд. При этом права собственности на землю не могло быть, поскольку земля – не продукт труда человека. Резко негатив­ное отношение крестьян к помещичьей и вообще всякой частной собствен­ности на землю – важнейшая черта российского крестьянства. В отличие от североморского менталитета для крестьян собственность была не капита­лом, приносившим прибыль, а средством пропитания и исполнения обязан­ностей перед государем по защите Отечества.

Крестьянству противостояло поместное дворянство. Начиная с Петра I, русское барство «европеизировалось», проникаясь убеждением чуждой се­вероморской цивилизации о принадлежности земли барам. Раскол в обще­стве на две субцивилизации – барскую и крестьянскую – был катастрофич­ным и не мог не привести к межцивилизационному конфликту.

Поместная аристократия вместе с самодержавием низвели военно-адми­нистративную систему, единственным назначением которой всегда была за­щита от врагов, до полной неспособности справиться со своей главной зада­чей в Первую мировую войну. Они продемонстрировали свою полную ник­чемность и обрекли себя на уничтожение за ненадобностью Февральской, а затем и Октябрьской революцией.

Для большевиков декреты о мире и о земле стали источниками легитим­ности новой власти в момент ее возникновения. Большевики в соответствии с многовековым опытом народа использовали жестокие, репрессивные ме­тоды мобилизации, присущие военно-административной системе и, опира­ясь на военно-командный менталитет народа, повели народ за собой, по­строив свое государство.

Большевики получили поддержку масс потому, что последовательно от­ступали от марксистских доктрин и принимали ментально увековеченные нормы русского общественного устройства: под давлением Ленина больше­вики не на словах, а на деле отбросили доктрину о диктатуре пролетариата и, не ожидая (в отличие от меньшевиков) победы капитализма в России, поддержали власть Советов; большевики вопреки Марксу, считавшему кре­стьянство мелкобуржуазной средой, враждебной пролетариату, провозгласи­ли Декрет о земле; отрешившись от марксистской идеи о пролетарском ин­тернационализме, большевики провозгласили шедший из глубин народа принцип самоопределения наций.

Ленинизм до Октябрьской революции стал политической практикой, основанной на русской цивилизации, но прикрытой марксистской ритори­кой. Большевики удержались у власти только потому, что продолжили та­кую практику опоры на русскую цивилизацию после революции. Они отмо­билизовали традиционную для Руси военно-административную систему, ко­торая обеспечила, как и при Петре I, победу в Великой Отечественной войне, восстановление народного хозяйства с одновременным созданием ракетно-ядерного щита СССР. Марксизм (коммунизм, социализм) остался объектом веры и доктринерства.

Во второй половине ХХ в. интеллектуальный, а не физический труд по­степенно стал основной производительной силой общества. Обеспечивая свою обороноспособность в ХХ в. и нуждаясь в интеллектуальном труде, сталинская военно-административная система и ее постсталинский вариант радикально повысили образованность советского общества и тем самым из­жили репрессивные методы руководства. Репрессиями взять плоды интел­лектуального труда в отличие от продуктов физического труда крестьян и рабочих невозможно, а потому репрессии подавляют, а не способствуют выживанию этноса.

Кроме того, в течение ХХ в. урбанизация разрушила общинные основы русского крестьянства. Эволюция русского общества, необходимость выжи­вания в конкретной борьбе за ресурсы в мире привели советское общество к неизбежной трансформации политической системы, причем отказа от марксистской догматики было недостаточно. Было совершенно необхо­димо сделать невозможным возврат традиционной репрессивной военно-административной системы, несовместимой с изменившимся советским об­ществом (как известно, с изменением системы меняются ее аттракторы), и найти новые формы общественно-политической организации. Механиче­ское заимствование зарубежного опыта при этом совершенно невозможно. Можно только изучать зарубежный опыт, но самим находить то, что отвеча­ет современным требованиям выживания этноса и не противоречит военно-командному менталитету, сложившемуся в веках. Все остальное народом

будет отвергнуто и не будет эффективным. Нужна модернизация, но она не­возможна, если игнорируется менталитет народа.

Российское общество сильно изменилось за ХХ в. и продолжает эволю­ционировать. В XXI в. Россия медленно, наощупь стала освобождаться от североморских влияний, привнесенных в ее жизнь в 90-е гг. ХХ в. Возро­ждена роль армии, ВКС и ВМФ. Оборонная промышленность, стратегиче­ские морские, воздушные, железнодорожные и автомобильные пути сообще­ния, энергетика и предприятия критической важности перешли в основном под контроль государства, как было со времен Петра I. Стала выстраиваться система государственно-частного партнерства. Эволюционирует система де­мократических институтов, причем демократия не навязывается в виде кальки с североморской демократии, а вырастает на основе русской цивили­зации. Заимствованная система разделения властей, сдержек и противове­сов в России действует совсем не так, как в странах североморской цивили­зации: начиная с начала 90-х гг. ХХ в. мнение главы государства в России воспринимается во всех ветвях власти и населением страны как подлежа­щее исполнению в соответствии с русской цивилизационной традицией. Нет и намека на те обструкции, которым подвергаются решения Президента США в Конгрессе США.

Современная Россия постепенно приближается к тому самобытному со­стоянию, которое было характерно для нее в начале ХХ в., но в то же время современное состояние России впитало в себя весь опыт самосохранения, накопленный за века, включая советский период и уроки лихих 90-х. Осто­рожно, избегая перегибов, выстраивается система противодействия корруп­ции. Бюрократии противопоставляется цифровизация стандартных бюрокра­тических функций. Налаживается эволюционный процесс самоорганизации народа в его борьбе за самосохранение.

Все локальные цивилизации развиваются, но каждая в рамках своего контекста, поэтому русская и североморская цивилизации (см. ниже) в основных чертах сохраняют свои фундаментальные основы до сих пор.

Североморская цивилизация, исходно присущая нидерландцам, фла­мандцам в современной Бельгии, жителям Нижней Саксонии в ФРГ и Да­нии, распространилась на Швецию и Норвегию в силу многовековой диф­фузии культур, а также на Британские острова, США, Канаду, Австралию и Новую Зеландию посредством массовой эмиграции англосаксов. Родина североморской цивилизации – это марши Северного моря, протянувшиеся от устья реки Шельды до северной оконечности Ютландского полуострова. Ширина маршей от моря вглубь континента не превышает 50 км.

Марши возвышаются на 1–2 метра над уровнем моря, они плоские, как стол. Марши нередко подвергаются катастрофическим наводнениям, кото­рым сейчас люди научились противостоять, но в прошлом они регулярно

приносили множество несчастий людям. Веками эти марши были отделены от континентальной Европы сплошной полосой болот. Приблизительно в V в. до н.э. под давлением перенаселенности сухих грунтов прилегающей к мар­шам части Европы люди стали переходить со скотом на марши, покрытые тучными лугами, получив конкурентное преимущество в виде кормовой базы для скота в производстве сыров, шкур, овечьей шерсти над жителями сухих грунтов. Но зерновые культуры и овощи смывались частыми наводнениями.

Жители маршей приспособились к наводнениям, создавая рукотворные холмы высотой около трех метров, на вершинах которых располагался жилой дом и примыкавшие к нему постройки для скота. На таких холмах, называемых терпами, изначально многие века жили одиночные семьи, пото­му что каждая семья создавала терп для себя. Терпы располагались близко к рекам и протокам, так как единственным транспортом были лодки. Любая специализация производства, в том числе и животноводство, влекла за со­бой торговый обмен продуктами с жителями сухих грунтов. С материка на марши лодками перевозили зерно, топливо, строительный материал. Тор­говая жилка у жителей маршей возникла очень давно в силу необходимости приспособиться к окружающей среде и выжить.

Главной особенностью жизни на маршах было отсутствие у жителей маршей врагов. Не потому, что их не было, а потому что враги боялись втор­гаться на марши из-за неожиданных наводнений, которые могли погубить вторгшихся. А. Тойнби метко назвал это явление «компенсирующим дей­ствием окружающей среды». Жили на маршах к востоку от устья Рейна фризы. Около устья Эльбы жили саксы, а далее, в продолжение маршей на Ютландском полуострове, жили англы и юты. У них не было необходи­мости объединяться для отпора врагам в отличие от русских, что было глав­ной причиной индивидуализма североморской цивилизации в отличие от общинности русской военизированной цивилизации, а жизнь на терпах индивидуализм усиливала.

Фризы, жившие близко к устью Рейна, были вовлечены Римской импе­рией в морскую торговлю. Авторитет фризов как мореходов и купцов уже во II–III вв. был столь высок, что Северное море называлось Фризским мо­рем. Фризы стали отменными моряками и купцами, торговавшими от Бал­тики до Бискайского залива. Купеческий подход ко всему в жизни стал еще одной особенностью североморской цивилизации, носители которой все про­дают и покупают.

Англы и саксы попали на Британский остров в качестве наемников Рим­ской империи: они охраняли стену Адриана от набегов пиктов. После распа­да Римской империи романизованные кельты Британского острова сохрани­ли эту практику, но оплатить службу наемников не смогли, вызвав массовую миграцию саксов, англов и ютов на Британский остров для взыскания

с кельтов оплаты силой. В результате процессов самоорганизации англы и саксы образовали собственную разновидность североморской цивилиза­ции под воздействием условий существования на Британском острове.

Франки завоевали фризов в 793 г. в результате длительной вооруженной борьбы. На территории маршей Карл Великий разместил своих вассалов, уже имевших ленные владения на сухих грунтах, но эти новые владения графы и герцоги не посещали из-за их удаленности от основных ленов и гиблости новоприобретенных мест. Поэтому феодалы на маршах не при­жились и влияния на фризов не оказали. Но Карл Великий привел вместе с собой католическую церковь, которая, будучи феодалом сама по себе, на­вязывала фризам чуждую им феодальную цивилизацию с ее нормами и тра­дициями, а поэтому вызывала полное неприятие.

Итак, в V–IX вв. между Англией, Фрисландией, Северной Германией и Скандинавией, т.е. по периметру Северного моря, установились торговые связи, способствовавшие распространению североморской цивилизации, причем ведущую роль играла в те времена самая богатая и динамичная из всех перечисленных стран – Фрисландия, чей вклад в североморскую ци­вилизацию трудно переоценить.

Во Фрисландии сохранялись свои традиции, в том числе и традиционное деление на свободных и несвободных фризов: свободные фризы имели зем­лю и недвижимость, а несвободные «сидели» под их свободными господа­ми. Взаимосвязь свободы с землевладением фриза очень древняя и теряется во тьме веков. Имеются ясные свидетельства того, что землевладение было для фризов важным фактором успешной торговли и мореплавания задолго до франкского вторжения. Торговля и мореплавание на таких утлых суде­нышках, как когги и хюльки фризов, были рискованными мероприятиями. Гибель судна с товарами в море означала потерю основного и оборотного капитала, даже если владельцу удавалось спасти свою жизнь. В раннем Средневековье во Фрисландии фризская торговля веками процветала благо­даря механизму восполнения неизбежных потерь на море, основой которого была земля. Она исполняла роль банка и страховой компании.

Землю украсть нельзя и она давала ренту при сдаче ее в аренду, поэтому ее покупали после удачных торговых операций. Когда же появлялась необхо­димость, то можно было землю продать и построить новое судно или закупить новый товар взамен погибшего. Землевладения должны были продаваться и покупаться в массовом порядке, а эта деятельность должна была формиро­вать особый коммерционализованный менталитет. Земля у фризов была издре­вле вовлечена в рыночные отношения. Этот факт имеет особо важное значе­ние: североморская цивилизация была капиталистической всегда, а не стала таковой с появлением промышленного капитализма, причем каждый фриз все делал сам, на свой страх и риск, что утверждало индивидуализм.

За период 950–1150 гг. наибольшая часть торфяников в западных Ниж­них странах была распахана. Массовая торговля торфяниками стала воз­можной в силу давно сложившейся традиции торговли землей. В Х в. в Гол­ландии существовал прейскурант продававшихся участков земли с указани­ем не только их площади и месторасположения, но и качества почв.

Города на севере Нидерландов возникали не из-за привилегий феодала, на чьей земле находился город, а в результате естественного роста деревень, т.е. процесс их возникновения и статус отличались от всех городов цен­тральной и южной Европы. В Нижних странах не было кровопролитной борьбы городов с феодалами.

Начиная с XIV в. лидером североморской цивилизации становится Гол­ландия, принявшая эстафету от Фрисландии. Голландцы как народ сложи­лись на основе саксов, франков и фризов, причем первый и последний этни­ческие элементы обеспечили преемственность североморской цивилизации. Общественная администрация в Голландии развивалась очень быстро. В Голландии против феодалов в XII–XIII вв. неоднократно вспыхивали вос-стания, которые заканчивались победами североморской цивилизации; фео­далы в этой части Европы, оторванной от влияния сильных государств, бы­стро утрачивали свой суверенитет.

Города Брабанта положили начало новому явлению. В XIV в. банкиры стали давать ссуды своим герцогам, но при условии постоянного контроля за финансовой администрацией герцога, причем изначально не делалось ни­каких попыток перехватить политическую власть, просто это было обыч­ным средством, обеспечивавшим возврат ссуд. Банкиры не ссужали деньги без гарантий. Таким образом, банкиры ограничивали права герцога на зна­чительную часть или даже на все владение. Это имело важные политиче­ские последствия: провинции стали управляться ассамблеями штатов – так назывались представительские организации, без согласия которых герцог не мог принять ни одного решения.

Уже в середине XIV в. в Нижних странах штаты провинций приобрели громадную силу. Изменения произошли лишь тогда, когда правившие дина­стии вымерли и им на смену пришли иностранные династии (формально испанские, но фактически немецкие Габсбурги). Конфликт североморской и феодальной цивилизаций разгорелся в пожар освободительной войны гол­ландцев против испанской феодальной власти. По существу, так называемая Нидерландская буржуазная революция была войной североморской цивили­зации против феодальной испанской цивилизации, а не сменой феодальной формации на капиталистическую.

Традиции общинности в русской цивилизации и индивидуализма в севе­роморской цивилизации сохраняются до сих пор, хотя причины, их поро­дившие, давно исчезли. Такое возможно в том случае, если информация

о поведении, необходимом для самосохранения, передается по наследству из поколения в поколение в каждой цивилизации. Но начинались все циви­лизации с культурных практик, которые, пройдя отбор на самосохранение социума, через века становились наследуемым поведением под управлени­ем информации, записанной в геноме и эпигеноме. Из этих примеров видно, что процесс преобразования культурных практик в наследуемую информа­цию занимает поколения при условии, что все это время культурные прак­тики были неизменными из-за влияния постоянной окружающей среды.

Цивилизация есть результат самоорганизации людей и служит само­сохранению их социума. Цивилизация есть совокупность наследуемой и приобретенной информации, управляющая поведением человека ради до­стижения цели – самосохранения в составе социума. Носителями наследуе­мой и приобретенной информации являются геном и эпигеном, находящиеся в ядрах клеток. Локальные цивилизации имеют информационную сущность.

Aсланов Леонид Александрович – доктор химических наук, профессор, за­ведующий лабораторией структурной химии, кафедра общей химии, хими­ческий факультет МГУ имени М.В. Ломоносова.

119991, Россия, Москва, ул. Колмогорова, д. 1, стр. 3.

Leonid A. Aslanov – Sc.D. in Chemistry, Professor, Head of the Structural Chemistry Laboratory, Department of General Chemistry, Faculty of Chemistry, Lomonosov Moscow State University.

119991, 1/3 Kolmogorova str., Moscow, Russia.

aslanov@struct.chem.msu.ru

Список литературы

1. 1. Асланов Л.А. Естественно-научные знания в цивилизационных исследованиях // Проблемы цивилизационного развития. 2023. Т. 5. № 2. С. 5–19.

2. 2. Асланов Л.А. Культура и власть. М.: ТЕИС, 2001. 493 с.

3. 3. Асланов Л.А. Менталитет и власть. Русская цивилизация. В 3 т. М.: ТЕИС, 2009.

4. 4. Асланов Л.А. Вклад синергетики в исторические исследования на современном этапе // Историческая информатика. Информационные технологии и математиче­ские методы в исторических исследованиях и образовании. 2014. № 2–3. С. 9–12.

5. 5. Болдуин Дж.М. Духовное развитие детского индивидуума и человеческого рода. Т. 1. Экспериментальное обоснование. Биологический генезис. М.: ЛИБРОКОМ, 2011. 352 с.

6. 6. Болдуин Дж.М. Духовное развитие с социологической и этической точки зрения. Исследование по социальной психологии. Т. 2. Общество. М.: ЛИБРОКОМ, 2011. 200 с.

7. 7. Васильев В.В. Трудная проблема сознания. М.: Прогресс-Традиция, 2009. 269 с.

8. 8. Горшков Е.А. Становление социальной психологии США. М.: Институт психо­логии РАН, 2011. 23 с.

9. 9. Готшлинг Д.Е. Эпигенетика. М.: Техносфера, 2013. 495 с.

10. 10. Дубровский Д.И. Информация. Сознание. Мозг. М.: ЛЕНАНД, 2021. 304 с.

1. 11. Закиян С.М. и др. Эпигенетика. Новосибирск: Изд-во Сибирского отделения Российской акад. наук, 2012. 586 с.

2. 12. Кочергин А.Н. Информация и сферы ее применения. Голицыно: ГПИ ФСБ РФ, 2008. 272 с.

3. 13. Кэри Н. Эпигенетика. Ростов-на-Дону: Феникс, 2012. 349 с.

4. 14. Ридли М. Происхождение альтруизма и добродетели. М.: Эксмо, 2013. 336 с.

5. 15. Фенсенфелд Г. и др. Эпигенетика. 2-е изд. М.: Техносфера, 2021. 1114 с.

6. 16. Чернышева Л.В., Абрарова З.Ф., Маяцкая О.Б. Речевая коммуникация. Уфа: РИЦ БашГУ, 2021. 100 с.

7. 17. Шпорк П. Читая между строк ДНК. М.: ЛомоносовЪ. 2017. 274 с.

References

1. 1. Aslanov L.A. Yestestvenno-nauchnyye znaniya v tsivilizatsionnykh issledovaniyakh // Problemy tsivilizatsionnogo razvitiya. 2023. T. 5. № 2. S. 5–19.

2. 2. Aslanov L.A. Kul’tura i vlast’. M.: TEIS, 2001. 493 s.

3. 3. Aslanov L.A. Mentalitet i vlast’. Russkaya tsivilizatsiya. V 3 t. M.: TEIS, 2009.

4. 4. Aslanov L.A. Vklad sinergetiki v istoricheskiye issledovaniya na sovremennom etape // Istoricheskaya informatika. Informatsionnyye tekhnologii i matematicheskiye metody v istoricheskikh issledovaniyakh i obrazovanii. 2014. № 2–3. S. 9–12.

5. 5. Bolduin Dzh.M. Dukhovnoye razvitiye detskogo individuuma i chelovecheskogo roda. T. 1. Eksperimental’noye obosnovaniye. Biologicheskiy genezis. M.: LIBROKOM, 2011. 352 s.

6. 6. Bolduin Dzh.M. Dukhovnoye razvitiye s sotsiologicheskoy i eticheskoy tochki zreniya. Issledovaniye po sotsial’noy psikhologii. T. 2. Obshchestvo. M.: LIBROKOM, 2011. 200 s.

7. 7. Vasil’yev V.V. Trudnaya problema soznaniya. M.: Progress-Traditsiya. 2009. 269 s.

8. 8. Gorshkov E.A. Stanovleniye sotsial’noy psikhologii SShA. M.: Institut psikhologii RAN, 2011. 23 s.

9. 9. Gotshling D.E. Epigenetika. M.: Tekhnosfera, 2013. 495 s.

10. 10. Dubrovskiy D.I. Informatsiya. Soznaniye. Mozg. M.: LENAND, 2021. 304 s.

11. 11. Zakiyan S.M. i dr. Epigenetika. Novosibirsk: Izd-vo Sibirskogo otdeleniya Rossiy-skoy akad. nauk, 2012. 586 s.

12. 12. Kochergin A.N. Informatsiya i sfery yeye primeneniya. Golitsyno: GPI FSB RF, 2008. 272 s.

13. 13. Keri N. Epigenetika. Rostov-na-Donu: Feniks, 2012. 349 s.

14. 14. Ridli M. Proiskhozhdeniye al’truizma i dobrodeteli. M.: Eksmo, 2013. 336 s.

15. 15. Fensenfeld G. i dr. Epigenetika. 2-e izd. M.: Tekhnosfera, 2021. 1114 s.

16. 16. Chernysheva L.V., Abrarova Z.F., Mayatskaya O.B. Rechevaya kommunikatsiya. Ufa: RITS BashGU. 2021. 100 s.

17. 17. Shpork P. Chitaya mezhdu strok DNK. M.: Lomonosov, 2017. 274 s.