Т.А. Сенюшкина

Цивилизационная идентичность:
социокультурный феномен
или геополитический конструкт?

Tatiana A. Senyushkina

Civilizational identity:
a socio-cultural phenomenon
or a geopolitical construct?

В статье раскрывается двойственная природа цивилизационной идентичности, кото­рая проявляется в том, что она отражает объективную социокультурную реальность жизненного пространства личности и общества и, одновременно с этим, может вы­ступать в качестве когнитивного конструкта, который применяется для достижения геополитических целей. Для обоснования этого положения автор последовательно решает задачи, которые соответствуют основным тематическим блокам исследова­ния. В первом блоке рассматриваются вопросы теоретико-методологического харак­тера, возникающие при исследовании взаимосвязи цивилизационных и геополитиче­ских процессов в междисциплинарном предметном поле. В качестве методологии используются теоретические положения цивилизационного подхода, критической геополитики и конструктивизма. Во втором блоке через призму ключевой идеи ис­следования рассматривается традиционная для российской культуры дихотомия «Восток – Запад». Автор приходит к выводу, что составные элементы парного поня­тия «Восток – Запад» весьма расплывчаты с точки зрения их точного описания, при­вязки к конкретным странам и народам и имеют исторически-временной характер. Кроме этого, дихотомия «Восток – Запад» имеет разное преломление в мировоззре­нии разных поколений, в зависимости от исторического опыта или «коллективной судьбы», согласно терминологии К. Манхейма. На примере античных цивилизацион­ных процессов в Крыму сравнивается геополитический статус Херсонеса, который можно приписать к «Западу» в его эллинском смысле и Боспорского царства, где пересекаются два цивилизационных элемента – эллинский и иранский. Делается вы­вод о том, что Крым – это место встречи Востока и Запада, что можно применить и к России в целом, с точки зрения межцивилизационных взаимовлияний, которые формируют российский культурный код, готовый к периодической смене идентично­сти. Результаты исследования подтверждают гипотезу, сформулированную в начале

статьи. Делается вывод о том, что цивилизационная идентичность характеризуется дуальной природой – с одной стороны, она отражает объективную социокультурную реальность жизненного пространства личности и общества. С другой стороны, циви­лизационная идентичность подвластна конструированию, что облегчает ее использо­вание в качестве инструмента для достижения геополитических целей.

Ключевые слова: цивилизационная идентичность, геополитическое конструирова­ние, критическая геополитика, конструктивизм, взаимосвязь геополитических и ци­вилизационных факторов, Восток-Запад, Крым.

The article reveals the dual nature of civilizational identity, which is manifested in the fact that it reflects the objective socio-cultural reality of the living space of the indi­vidual and society and, at the same time, can act as an cognitive construct which is used to achieve geopolitical goals. To substantiate this position, the author consistently solves problems that correspond to the main thematic blocks of the study. The first block deals with theoretical and methodological issues that arise in the study of the relationship be­tween civilizational and geopolitical processes in an interdisciplinary subject field. The methodology uses the theoretical provisions of the civilizational approach, critical geopolitics and constructivism. In the second block, the traditional East – West di­chotomy for Russian culture is considered through the prism of the key idea of the study. The author comes to the conclusion that the constituent elements of the paired concept of “East – West” are very vague in terms of their exact description, binding to specific countries and peoples and have a historically temporary character. In addition, the East – West dichotomy has a different refraction in the worldview of different generations, de­pending on historical experience or “collective fate”, according to the terminology of K. Manheim. Using the example of ancient civilizational processes in the Crimea, the geopolitical status of Chersonesos, which can be attributed to the “West” in its Hellenic sense, and the Bosporan Kingdom, where two civilizational elements – Hellenic and Ira­nian-intersect, is compared. It is concluded that Crimea is a meeting place of East and West, which can be applied to Russia as a whole, from the point of view of intercivi­lizational mutual influences that form the Russian cultural code, ready for periodic iden­tity change. The results of the study confirm the hypothesis formulated at the beginning of the article. It is concluded that the civilizational identity is characterized by a dual na­ture – on the one hand, it reflects the objective socio-cultural reality of the living space of the individual and society. On the other hand, civilizational identity is subject to con­struction, which makes it easier to use it as a tool for achieving geopolitical goals.

Keywords: civilizational identity, geopolitical construction, critical geopolitics, construc­tivism, interrelation of geopolitical and civilizational factors, East-West, Crimea.

Введение

В условиях становления многополярного мира социокультурные и ценностно-мировоззренческие факторы приобретают приоритетное значе­ние. Одновременно с этим культурно-символические ресурсы начинают иг­рать ведущую роль в современных формах противостояний государств и их блоков в борьбе за контроль над стратегически важными территориями. По мере углубления противоречий социокультурного характера возрастает значение цивилизационной идентичности, которая постепенно находит свою собственную нишу в современных геополитических процессах.

Наряду с объективным ростом значимости социокультурных маркеров как для индивида, так и для общества в целом, новейшие геополитические конфликты, с которыми столкнулись страны постсоветского пространства, иллюстрируют инструментальный характер процесса цивилизационной идентификации. В решающей степени это связано с тем, что «цивилизаци­онная тематика неизбежно приобретает политическую тональность, являясь важной составляющей политического дискурса» [9, c. 222].

Цивилизационная идентичность как один из структурирующих элемен­тов общественной и социокультурной системы оказывается особо востребо­ванным в переломные моменты истории. «Именно таким моментом можно считать период конца XX – начала XXI века. В решающей степени это свя­зано с тем, что в это время на наших глазах осуществился переход от бипо­лярного мира к однополярному. Сегодня, оценивая опыт этого перехода, можно утверждать, что вместе с разрушением биполярного мира мировая система стала менее устойчивой и более уязвимой» [15, с. 183].

Этот вывод подтверждается геополитическим анализом украинского кризиса, который особенно остро разразился осенью 2013 – весной 2014 го­да, а также событий, имевших место в Белоруссии летом 2020 года. В обоих случаях для достижения геополитических целей использовался широкий спектр информационно-психологических и когнитивных технологий, опи­рающихся на мощный арсенал культурно-символических ресурсов, одним из которых и является цивилизационная идентичность.

Исходя из сказанного выше, целью данной статьи является постановка проблемы о дуальной сущности цивилизационной идентичности, которая мо­жет проявляться в двух формах: с одной стороны, в качестве объективного со­циокультурного феномена, с другой – как когнитивный конструкт, который ис­пользуется в качестве инструмента для достижения геополитических целей.

Взаимосвязь цивилизационной идентичности
и геополитического конструирования
как теоретическая проблема

Несмотря на явную актуальность темы, рассмотрение в одном проблемном блоке взаимосвязи цивилизационной идентичности и геополи­тического конструирования порождает ряд вопросов теоретико-методоло­гического характера. Первый из них носит терминологический характер. Как отмечает В.Н. Шевченко, «определению цивилизации посвящается ли­тература по объему «несравнимая с литературой ни по какой другой проблеме социально-гуманитарного знания» [19, c. 59]. Это утверждение вполне применимо, на наш взгляд, и к категории «идентичность». В свою очередь, понятие «цивилизационной идентичности» «наследует всю

неопределенность и содержательную противоречивость порождающих ее категорий «цивилизации» и «идентичности» [9, c. 223]. Схожая ситуация складывается и в терминологическом пространстве геополитики. Начало XXI века отмечено появлением многочисленных отечественных и зарубеж­ных публикаций, посвященных анализу складывающейся геополитической ситуации в мире [4]. При этом, как и прежде, «геополитика характеризует­ся запредельной социоморфностью» [3, с. 41].

Несмотря на большое количество публикаций, а также на то, что совре­менные авторы, принадлежащие к разным концептуальным направлениям, нередко противоречат друг другу, явную взаимосвязь цивилизационных и геополитических процессов можно проследить, начиная с трудов Н.Я. Да­нилевского. Трудно представить себе его фундаментальный труд «Россия и Европа» без теоретической рефлексии на эту тему. В этом же направлении рассуждал и А.С. Панарин, который объединил в своем исследовательском дискурсе поиск ответов на геополитические, цивилизационные, социо­культурные и стратегические вызовы [11].

Одна из первых постсоветских версий взаимосвязи геополитической и цивилизационной проблематики была представлена В.Л. Цымбурским в его эссе «Остров Россия. Перспективы российской геополитики», в кото­рой распад Советского Союза был представлен как отделение цивилизаци­онной ниши России от территорий, которые пространственно соединяли ее с платформами других цивилизаций [18].

В современных исследованиях, объединяющих цивилизационную и гео­политическую проблематику, отметим публикации З.А. Жаде, в которых вы­деляются уровни геополитического измерения современной политической реальности: геополитическое мироустройство (организация географического пространства и государственной власти), геополитическое мировидение (теоретические конструкты, геополитические теории и доктрины) и геополи­тическое мироощущение (геополитическое мировоззрение и мироориента­ция, основанная на формировании геополитической идентичности) [5]. Как видим, данный автор включает геополитическую идентичность в сферу мироощущения и не связывает ее с геополитическим конструированием.

Отметим также, что цивилизационные и геополитические вызовы, кото­рые мы наблюдаем сегодня, типологически сходны с уже наблюдавшимися в истории. Это подтверждают публикации В. Алексеева, К. Зубкова, И. Побе­режникова, которые отмечают, что наиболее типичными для имперского пе­риода России были «цивилизационные, геополитические, технологические, социально-политические, культурно-мировоззренческие вызовы» [2, c. 620].

На концептуальном уровне одна из особенностей современного рассмотрения в одном предметном поле цивилизационной идентичности и геополитического конструирования заключается в том, что сегодня па‐

раллельно задействуются методики геополитического анализа и концеп­ция «столкновения цивилизаций» С. Хантингтона. На это, в частности, обратил внимание А. Задохин [6, c. 41]. В целом соглашаясь с этим авто­ром, отметим, что именно С. Хантингтон актуализировал цивилизацион­ную проблематику в проблемном поле академических дискуссий в начале 1990-х годов. В 1993 году, всего лишь через 2 года после развала СССР, в журнале «Foreign Affairs» была опубликована его статья «Столкновение цивилизаций?». По словам редакторов журнала, эта статья за три года вы­звала больший резонанс, чем любая другая, напечатанная ими с 1940-х го­дов. Сам С. Хантингтон объяснял популярность своей статьи тем, что «люди были в той или иной степени поражены, заинтригованы, возмуще­ны, напуганы и сбиты с толку моим заявлением о том, что центральным и наиболее опасным аспектом зарождающейся глобальной политики ста­нет конфликт между группами различных цивилизаций. Видимо, ударило по нервам читателей всех континентов», – написал американский полито­лог в предисловии к своей книге под одноименным названием [17, c. 5]. Оценивая эти слова с позиций 2021 года, отметим, что, по сути, в своей статье, а затем и книге С. Хантингтон фактически предвосхитил, или, дру­гими словами, заложил теоретический фундамент для разработки практи­ческих технологий информационно-психологического и когнитивного ха­рактера, которые сегодня широко используются в геополитическом проти­востоянии ведущих игроков мировой политики.

В современных формах цивилизационной идентификации особую роль играет религиозная принадлежность, которая связана с глубинными слоями как индивидуального, так и коллективного сознания, которые легко подвер­гаются манипулированию. После появления тезиса С. Хантингтона о том, что «глобальная политика начала выстраиваться вдоль культурных линий», манипулирование религиозными чувствами приобрело беспрецедентные масштабы. При этом «акторы (как внутренние, так и внешние), осуществляя манипулятивное воздействие на большие массы людей, открыто не артику­лируют свои геополитические цели» [13, с. 41]. В качестве подтверждения сказанному можно привести пример современного внутриправославного раскола на Украине, и включение цивилизационной повестки в конфликт, который имеет явно выраженный геополитический характер.

Прежде, чем изложить наше собственное видение исследуемой проблемы, определимся с базовыми понятиями. В широком спектре современных интерпретаций понятия «цивилизация» нам импонирует подход В.Н. Шевченко, согласно которому «цивилизация есть деятель­ностный способ существования целостного социального организма, сло­жившейся исторической общности людей» [19, c. 71]. Это определение не противоречит концептуальному подходу Н.Я. Данилевского, который

изложил его в своем учении о культурно-исторических типах, не исклю­чающих теоретическую рефлексию на тему «цивилизаций» в современ­ном понимании этого термина.

При таком терминологическом подходе цивилизационную идентичность можно рассматривать как наивысший уровень осознания человеком своей социальной принадлежности: «пытаясь ответить на вопрос «Кто я?», человек сопоставляет себя с другими людьми, близкими себе по культурному, рели­гиозному, этническому, социальному, языковому признаку. Цивилизационная идентичность связана также с конкретным политическим пространством и социальным временем, общественным устройством, духовными традиция­ми и коллективной памятью» [14, c. 505]. Добавим к этому, что сформулиро­ванное выше понимание идентичности не исключает ее инструментальной или конструктивистской интерпретаций, в рамках которых подчеркивается «важность социокультурного и исторического контекстов в формировании категорий идентичности и значимость дискурса как средства понимания, ин­терпретации и конструирования реальности» [9, c. 222].

Сказанное выше в полной мере касается и геополитического конструи­рования. Как отмечают Гладкий Ю.Н. и Писаренко С.В., «…любая “закон­ченная” геополитическая идея, геополитическая теория, геополитическая концепция, геополитический проект, геополитическая модель – и есть гео­политическая конструкция, под которой понимается созданный объект в геополитической картине мира» [4, c. 131]. В роли такого объекта могут выступать теоретические конструкты (новые идеи, концепции), а также при­кладные элементы, изменяющие геополитическое пространство, в основе которого лежит мощь государства (геополитический потенциал). «Послед­няя, изменяясь, приводит в движение границы своего влияния. Соответ­ственно, меняется расстановка сил на мировой арене, вследствие чего пере­страивается геополитический код страны (региона), что, в свою очередь, по­буждает к созданию новых конструкций» [Там же].

Жизнеспособные геополитические конструкты сопротивляются разру­шению, длительно сохраняют свое влияние и адекватно реагируют на но­вейшие геополитические вызовы. Качество и результативность конструктов зависят от удачного определения набора параметров. В связи с этим Глад­кий Ю.Н. и Писаренко С.В. классифицируют геополитические конструкты следующим образом: «1) по видам: мировоззренческие (представляющие определенным образом геополитическую картину мира) и стратегические (направленные как на увеличение мощи одной страны за счет другой, так и на пополнение своей силы за счет внутренних ресурсов). Они основыва­ются на мониторинге геополитического потенциала государства, с тем что­бы определить его сильные и слабые стороны – внутренние (трансформация территориальной организации пространства внутри государства или регио‐

на, пример: социально-экономическая концепция развития региона) и внеш­ние (трансформация территориальной организации пространства вне госу­дарства или региона, пример – внешнеполитическая доктрина); 2) по форме реализации: комплексная (направлена на весь геополитический потенциал), частичная (направлена на несколько подсистем геополитического потенциа­ла и их компоненты) и единичная (направлена на одну из подсистем геопо­литического потенциала или на ее компонент); 3) по масштабу: глобальная (хартленд), региональная и локальная» [4, с. 131–132].

В контексте нашей темы наибольший исследовательский интерес пред­ставляют когнитивные конструкты, формирующие геополитическую карти­ну мира, которые одновременно являются и стратегическими, так как они направлены на пополнение своей собственной силы за счет использования культурно-символических ресурсов противоположной стороны при помощи мягкой силы или других технологий. В качестве подтверждения сказанного можно сослаться на публикации Дж. Тоала, в которых геополитическая культура представлена одним из факторов, влияющих на трансформацию некоторых геополитических представлений и образов в геополитическое мировидение [20, 21].

Дихотомия «Восток – Запад»:
цивилизационное и геополитическое измерение

Для того, чтобы отрефлексировать на теоретическом уровне тему циви­лизационной идентичности в ее геополитическом преломлении, обратимся к вечной для нашей культуры дихотомии «Восток-Запад». Вряд ли кто-то сегодня будет спорить с тем, что пространственные, равно как и культурно-символические различия между Востоком и Западом очевидны. Также явно обнаруживается присутствие в российском культурном пространстве эле­ментов и Востока, и Запада. В целом это характерно и для других славян­ских народов, в частности, проживающих на территории Европы, особенно южных (балканских) славян. Не являются исключением и наши самые близ­кие в духовном и социокультурном смысле восточнославянские народы, ко­торые еще в недалеком прошлом были объединены с нами единой полити­ческой системой – украинцы и белорусы. Если же говорить о современных формах экономического и политического развития, унифицирующем воз­действии глобальной культуры, жизни в мегаполисах и виртуальном жиз­ненном мире в условиях информационного общества, в котором мы все пре­бываем, различия между Востоком и Западом нам покажутся не столь оче­видными. Кроме того, как отмечает А. Задохин, «составные элементы парного понятия «Запад-Восток» весьма расплывчаты с точки зрения их точного описания, привязки к конкретным странам и народам (которые

их могут представлять), кроме того, носят еще и исторически временной ха­рактер. Например, в понятие «Ближний Восток» до конца XIX века включа­лись страны Балканского полуострова, находившиеся под управлением От­томанской Порты. А если отождествлять Запад с Европой, то возникают еще вопросы по поводу однозначной принадлежности к европейской социо­культурной системе целого ряда государств, в частности – тех же бал­канских стран или самой России. Таким образом, отмеченное предполагает наличие различных противоположных и синтезированных подходов к дан­ной понятийной паре» [6, c. 36]. Добавим к этому, что дихотомия «Восток-Запад» будет иметь разное преломление для разных поколений, в зависимо­сти от их совместно пережитого исторического опыта или «коллективной судьбы», согласно терминологии К. Манхейма [7].

Cказанное выше можно проиллюстрировать также и на примере антич­ных цивилизационных процессов в Крыму. Так, история полуострова напо­минает нам о Херсонесе, который можно приписать к «Западу» в его эл­линском смысле. В это же время существует Пантикапей – яркий пример, где Запад и Восток не только встречаются, но и мирно сосуществуют в едином политическом, экономическом и социокультурном пространстве. Как свиде­тельствуют исторические и археологические исследования, включение в Бо­спорское царство народов, проживавших на азиатском берегу Боспора, при­вело к тому, что в состав обширного античного государства вошли не только эллины, но и многочисленные варварские народы – скифы, синды, меоты и др. В результате культурного взаимовлияния в эллинской культуре Панти­капея стали проступать варварские черты, несмотря на это (а может, и благо­даря этому) к III веку Боспорское царство стало одним из наиболее влиятель­ных государств Северного Причерноморья. Размышляя об этих процессах культурного взаимодействия, М. Ростовцев сформулировал идею о «греко-иранской цивилизации», сложившейся, по его мнению, главным образом, в Крыму, к эпохе поздней античности: «две струи – греческая и скифо-сар­матская, слились, пока ту и другую не залила волна германских, тюркских и славянских племен, которым принадлежало будущее» [12, с. 78].

Имеет ли сказанное для нас, живущих в XXI веке, какое-то значение? Ответим на этот вопрос словами М. Ростовцева, которые были написаны выдающимся российским ученым более ста лет назад: «Мы чрезвычайно мало знаем и очень мало интересуемся нашим прошлым, особенно тем прошлым, которое не кажется, на первый взгляд, связанным с нашими судьбами. A priori непонятно и не может быть понятно, какая может быть связь между эллинами и иранцами, жившими на юге России в эпоху, когда о славянах и русских мы ровно ничего не знаем, с нашей историей и нашей культурой. Между тем эта связь, связь не этнографическая и не политическая, а культурная, связь преемственности, имеется и опре‐

деляет собою культурные особенности жизненного уклада того, что позднее сделалось Россией, в наиболее ранние эпохи существования этой части культурного мира. Для того чтобы иметь право поставить этот во­прос, имеющий огромное значение для нашей истории и для истории че­ловечества вообще, надо, прежде всего, знать политические и культурные судьбы эллинства и иранства, главнейших носителей древнейшей культу­ры на пространстве России» [12, с. 7].

Итак, на конкретном примере античной истории Таврики мы можем сделать вывод о том, что Крым – это место встречи Востока и Запада, прежде всего, в цивилизационном измерении этого вопроса. Аналогичный тезис правомерно применить и к России в целом, что подтверждается вы­сказыванием А.С. Панарина, который считал, что «русская экзистенция – это напряженная межцивилизационная и межкультурная динамика, преоб­разованная во внутренний код культуры, готовый к периодической смене идентичности» [11, c. 113].

Рассуждая в этом направлении, отметим, что при осмыслении дихото­мии «Восток-Запад» в ее современном российском преломлении возникает ряд вопросов, вокруг которых сегодня ведутся активные дискуссии. Очевид­но, что сегодня «Запад» воспринимается прежде всего как геополитический конкурент России. В решающей степени это связано с тем, что Северо-Атлантический Альянс (НАТО) является главным военным противником России, что проявляется в пульсирующей напряженности военной диплома­тии, с учетом активного и последовательного продвижения НАТО на Восток. Это подтверждает тезис А. Задохина о том, что «холодная война продолжает­ся как на подсознательном уровне, так и в решениях и действиях политиче­ских и военных кругов» [6, c. 41]. При этом основные военные партнеры России находятся сегодня на Востоке – КНР, Индия, государства-члены ОДКБ, с которыми развивается также и экономическое сотрудничество.

Также можно говорить о ценностных конфликтах России с условным Западом, например, имея в виду традиционные ценности, которые закрепле­ны теперь и в российской конституции. В новой Стратегии национальной безопасности вопрос о ценностях объединен с безопасностью страны [16]. Если же мы обратим внимание на экономическую сферу, то здесь всё оказы­вается не так однозначно. Приведем лишь несколько примеров: несмотря на санкции западных стран, состоялся проект под названием «Северный по­ток – 2», как часть магистрального газопровода между Россией и Германи­ей, проходящего по дну Балтийского моря, который является морской ча­стью одной из веток системы газопроводов «Ямал – Европа». Помимо Се­верного потока, в ветку входят газопровод «Грязовец – Выборг» в России и газопроводы OPAL и NEL в Германии.

Кроме этого, современные исследователи отмечают множество эконо­мических и социальных вопросов, являющихся общими для России и Запа­да в условиях глобальной конкуренции и постиндустриальных сдвигов [8]. Банковский сектор РФ по-прежнему технологически привязан к системе финансового управления из США, а стабилизационный фонд, в который за­качиваются огромные российские финансовые ресурсы, также находится за океаном. Продолжается вывод крупного капитала из России на Запад, сохраняется доступ западных собственников к получению прибыли от до­бычи российских энергетических ресурсов и т.д.

Анализируя сказанное, можно утверждать, что в целом характер пере­мещения России по оси «Восток-Запад» является нелинейным, его можно представить в виде маятника, у которого нет четко определенной траекто­рии. Это подтверждается словами А.С. Панарина, который считал, что «В качестве страны, занимающей стратегическое положение между Восто­ком и Западом, Россия периодически сталкивается с необходимостью пере­смотра своего цивилизационного статуса: она воспроизводит себя в истории посредством смены социокультурных ориентаций – поисков нового баланса между западными и восточными импульсами» [11, с. 113]. Развивая идеи А.С. Панарина применительно к анализу современной ситуации, добавим, что неустойчивость российского цивилизационного статуса объясняется диспропорцией в системе трех видов власти: духовной, экономической и политической, что более детально было раскрыто нами в докладе на XVIII Панаринских чтениях, приуроченных к 80-летию со дня рождения А.С. Панарина, состоявшихся в декабре 2020 года на философском фа­культете МГУ имени М.В. Ломоносова [1, c. 278].

И в завершение нашей статьи приведем мнение В.Н. Расторгуева: «Для того, чтобы быть хорошим политиком, иногда надо быть выше самой политики, поскольку политика – не самоцель, а инструмент. Это касается, в первую очередь, потенциала цивилизационного подхода» [10, c. 173].

Заключение

Подводя итог сказанному, сформулируем основные выводы нашего ис­следования.

1. 1. Цивилизационная идентичность характеризуется дуальной природой – с одной стороны, она отражает объективную социокультурную реаль­ность жизненного пространства личности и общества. С другой сторо­ны, цивилизационная идентичность подвластна конструированию, что облегчает ее использование в качестве инструмента для достижения геополитических целей.

1. 2. При такой постановке вопроса возникает ряд проблем теоретико-мето­дологического характера, которые мы попытались решить в данной ста­тье при помощи использования концептуальных положений цивилиза­ционного подхода, критической геополитики и конструктивизма. Выяв­ление и использование эвристического потенциала других методов можно считать одним из наиболее перспективных направлений даль­нейших исследований заявленной нами темы.

2. 3. Так как цивилизационные конструкты, использующиеся в геополитиче­ских целях, связаны с новейшими когнитивными технологиями, возни­кает ряд вопросов этического характера, на которые еще предстоит найти ответы.

Сенюшкина Татьяна Александровна – доктор политических наук, заслуженный работник образования Республики Крым, профессор кафедры политических наук и международных отношений,  Крымский федеральный университет имени В.И. Вернадского.

295007, Россия, Симферополь, пр-т Академика В.И. Вернадского, д. 4.

Tatiana A. Senyushkina – Sc.D. in Political Sciences, Honored Worker of Education of the Republic of Crimea, Professor,, V.I. Vernadsky Crimean Federal University.

295007, 4 Akademik V.I. Vernadsky Av., Simferopol, Russia.

tsenyushkina@yandex.ru

Список литературы

1. 1. Глобальные угрозы и солидарность цивилизаций (аналитический обзор XVIII Панаринских чтений, декабрь 2020 г.) / К.Ю. Аласания [и др.] // Пробле­мы цивилизационного развития. 2021. Т. 3. № 1. С. 268–289.

2. 2. Алексеев В., Зубков К., Побережников И. Большие вызовы в истории импер­ской России: цивилизационное и геополитическое измерение // Quaestio Rossica. 2017. Vol. 5. № 3. P. 619–634.

3. 3. Гаджиев К.С. Введение в геополитику. М.: Логос, 1998. 415 с.

4. 4. Гладкий Ю.Н., Писаренко С.В. «Геополитическая конструкция» и «геополити­ческий потенциал» – основные понятия геополитики // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2013. № 154. С. 129–137.

5. 5. Жаде З.А. Геополитическая конструкция современного мироустройства // Вест­ник Адыгейского государственного университета. Серия 1: Регионоведение: философия, история, социология, юриспруденция, политология, культуроло­гия. 2011. № 3. С. 340–348.

6. 6. Задохин А. Запад и Восток в национальном сознании России: стереотипы и/или геополитика // Дипломатическая служба 2010. № 2. С. 36–41.

7. 7. Манхейм К. Избранное. Диагноз нашего времени. М.: Юристъ, 1994. 704 с.

8. 8. Никитин Л.В. Найти свой путь в постиндустриальном мире: традиционные промышленные центры США и России в национальных банковских системах (1980–2010-е гг.) // Вестник Удмуртского университета. Социология. Полито­логия. Международные отношения. 2017. Т. 1. Вып. 3. С. 327–337.

1. 9. Прозорова Ю.А. «Дискурсивный поворот» и конструктивистский подход к ци­вилизационной идентичности // Многоликая современность. Сборник к 60-ле­тию В.В. Козловского. Социологический институт Российской академии наук. СПб.: Международный Фонд поддержки социогуманитарных исследований и образовательных программ, 2014. С. 222–256.

2. 10. Расторгуев В.Н. Воссоединение Крыма с Россией и новые модели политики ци­вилизационной реинтеграции // Политическое пространство и социальное время: Глобальные вызовы и цивилизационные ответы. Сборник научных трудов XХ­ХVII Международного Харакского форума 5–7 ноября 2020 г. В 2 т. Т. 2 / Под общ. ред. Т.А. Сенюшкиной. Симферополь: ИТ «АРИАЛ», 2021. С. 168–173.

3. 11. Россия: Опыт национально-государственной идеологии / В.В. Ильин, А.С. Па­нарин, А.В. Рябов; под ред. В.В. Ильина. М.: Изд-во МГУ, 1994. 229 с.

4. 12. Ростовцев М.И. Эллинство и иранство на юге России / Вступ. ст., коммент. И примеч. А.В. Арсентьева. М.: Книжная находка, 2002. 160 с.

5. 13. Сенюшкин Е.А. Внутриправославные противоречия на Украине: через инстру­ментализацию религии – к геополитизации конфликта // Азимут научных ис­следований: экономика и управление. 2019. Т. 8. № 1 (26). С. 41–45.

6. 14. Сенюшкина Т.А. Цивилизационная идентичность как фактор воссоединения Крыма с Россией // Причерноморье в контексте российской цивилизации: исто­рия, политика, культура. Материалы Междунар. науч.-практ. конф. / Отв. ред. А.В. Баранов, В.В. Касьянов. Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2019. С. 504–510.

7. 15. Сенюшкина Т.А. Цивилизационная идентичность как фактор крымского выбо­ра // Проблема суверенности современной России. Материалы Всеросс. науч.-общ. конф., 6 июня 2014 г. / Центр научной политической мысли и идеологии. М.: Наука и политика, 2014. С. 191–200.

8. 16. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации. Утверждена Указом Президента Российской Федерации от 2 июля 2021 г. № 400 // URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/401325792/#1000 (дата обращения: 15.08.2021).

9. 17. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / С. Хантингтон; пер. с англ. Т. Ве­лимеева. М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2007. 571 с.

10. 18. Цымбурский В.Л. Остров Россия. Перспективы российской геополитики // ПО­ЛИС. Политические исследования. 1993. № 5. С. 6–53.

11. 19. Шевченко В.Н. Цивилизация и общество как категории социальной филосо­фии // Проблемы цивилизационного развития. 2021. Т. 3. № 1. С. 57–80.

12. 20. Tuathail G., Toal G. Critical Geopolitics: The Politics of Writing Global Space. Routledge, 1996. 314 p.

13. 21. Toal G. Problematizing geopolitics: survey, statesmanship and strategy // Blackwell Publishing. Transactions of the institute of British Georgaphers. New Series. 1994. Vol. 19. № 3. P. 259–272.

References

1. 1. Global’nye ugrozy i solidarnost’ civilizacij (analiticheskij obzor XVIII Panarinskih chtenij, dekabr’ 2020 g.) / K.Yu. Alasaniya [i dr.] // Problemy civilizacionnogo razvitiya. 2021. T. 3. № 1. S. 268–289.

2. 2. Alekseev V., Zubkov K., Poberezhnikov I. Bol’shie vyzovy v istorii imperskoj Rossii: civilizacionnoe i geopoliticheskoe izmerenie // Quaestio Rossica. 2017. Vol. 5. № 3. P. 619–634.

3. 3. Gadzhiev K.S. Vvedenie v geopolitiku. M.: Logos, 1998. 415 s.

1. 4. Gladkij Yu.N., Pisarenko S.V. «Geopoliticheskaya konstrukciya» i «geopoliticheskij potencial» – osnovnye ponyatiya geopolitiki // Izvestiya Rossijskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. A.I. Gercena. 2013. № 154. S. 129–137.

2. 5. Zhade Z.A. Geopoliticheskaya konstrukciya sovremennogo miroustrojstva // Vestnik Adygejskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 1: Regionovedenie: filosofiya, istoriya, sociologiya, yurisprudenciya, politologiya, kul’turologiya. 2011. № 3. S. 340–348.

3. 6. Zadohin A. Zapad i Vostok v nacional’nom soznanii Rossii: stereotipy i/ili geopolitika // Diplomaticheskaya sluzhba 2010. № 2. S. 36–41.

4. 7. Manhejm K. Izbrannoe. Diagnoz nashego vremeni. M.: Yurist”, 1994. 704 s.

5. 8. Nikitin L.V. Najti svoj put’ v postindustrial’nom mire: tradicionnye promyshlennye centry SShA i Rossii v nacional’nyh bankovskih sistemah (1980–2010-e gg.) // Vestnik Udmurtskogo universiteta. Sociologiya. Politologiya. Mezhdunarodnye otnosheniya. 2017. T. 1. Vyp. 3. S. 327–337.

6. 9. Prozorova Yu.A. «Diskursivnyj povorot» i konstruktivistskij podhod k civilizacionnoj identichnosti // Mnogolikaya sovremennost’. Sbornik k 60-letiyu V.V. Kozlovskogo. Sociologicheskij institut Rossijskoj akademii nauk. SPb.: Mezhdunarodnyj Fond podderzhki sociogumanitarnyh issledovanij i obrazovatel’nyh programm, 2014. S. 222–256.

7. 10. Rastorguev V.N. Vossoedinenie Kryma s Rossiej i novye modeli politiki civilizacionnoj reintegracii // Politicheskoe prostranstvo i social’noe vremya: Global’nye vyzovy i civilizacionnye otvety. Sbornik nauchnyh trudov XХХVII Mezhdunarodnogo Harakskogo foruma 5–7 noyabrya 2020 g. V 2 t. T. 2 / Pod obshch. red. T.A. Senyushkinoj. Simferopol’: IT «ARIAL», 2021. S. 168–173.

8. 11. Rossiya: Opyt nacional’no-gosudarstvennoj ideologii / V.V. Il’in, A.S. Panarin, A.V. Ryabov; pod red. V.V. Il’ina. M.: Izd-vo MGU, 1994. 229 s.

9. 12. Rostovcev M.I. Ellinstvo i iranstvo na yuge Rossii / Vstup. st., komment. i primech. A.V. Arsent’eva. M.: Knizhnaya nahodka, 2002. 160 s.

10. 13. Senyushkin E.A. Vnutripravoslavnye protivorechiya na Ukraine: cherez instrumentalizaciyu religii – k geopolitizacii konflikta // Azimut nauchnyh issledovanij: ekonomika i upravlenie. 2019. T. 8. № 1 (26). S. 41–45.

11. 14. Senyushkina T.A. Civilizacionnaya identichnost’ kak faktor vossoedineniya Kryma s Rossiej // Prichernomor’e v kontekste rossijskoj civilizacii: istoriya, politika, kul’tura. Materialy Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. / Otv. red. A.V. Baranov, V.V. Kas’yanov. Krasnodar: Kubanskij gos. un-t, 2019. S. 504–510.

12. 15. Senyushkina T.A. Civilizacionnaya identichnost’ kak faktor krymskogo vybora // Problema suverennosti sovremennoj Rossii. Materialy Vseross. nauch.-obshch. konf., 6 iyunya 2014 g., Moskva [tekst + elektronnyj resurs] / Centr nauchnoj politicheskoj mysli i ideologii. M.: Nauka i politika, 2014. S. 191–200.

13. 16. Strategiya nacional’noj bezopasnosti Rossijskoj Federacii. Utverzhdena Ukazom Prezidenta Rossijskoj Federacii ot 2 iyulya 2021 g. № 400 // URL: https://​www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/401325792/#1000 (date of access: 15.08.2021).

14. 17. Hantington S. Stolknovenie civilizacij / Samyuel’ Hantington; per. s angl. T. Velimeeva. M.: AST: AST MOSKVA, 2007. 571 s.

15. 18. Cymburskij V.L. Ostrov Rossiya. Perspektivy rossijskoj geopolitiki // POLIS. Politicheskie issledovaniya. 1993. № 5. S. 6–53.

16. 19. Shevchenko V.N. Civilizaciya i obshchestvo kak kategorii social’noj filosofii // Problemy civilizacionnogo razvitiya. 2021. T. 3. № 1. S. 57–80.

17. 20. Tuathail G., Toal G. Critical Geopolitics: The Politics of Writing Global Space. Routledge, 1996. 314 p.

18. 21. Toal G. Problematizing geopolitics: survey, statesmanship and strategy // Blackwell Publishing. Transactions of the institute of British Georgaphers. New Series. 1994. Vol. 19. № 3. P. 259–272.