И.Н. Сиземская

О консенсусе как принципе
социально-философских исследований

Irina N. Sizemskaya

On consensus as a principle
in socio-philosophical research

В статье консенсус рассматривается как философско-аналитический принцип, ори­ентирующий на взаимопонимание и необходимую меру согласия в социальных ис­следованиях, и как социально-культурное основание движения истории человече­ства и локальных цивилизаций от прошлого к настоящему и возможному будущему. В этой связи автор обращается к обсуждению в конце ХХ в. познавательных воз­можностей формационного и цивилизационного подходов, общим вектором которо­го стало освобождение социального знания от идеологических схем и классово-оценочных клише, доминировавших в нем на платформе формационной парадигмы «пятичленки». Одновременно в ходе дискуссии, как показано в статье, за цивилиза­ционной методологией утвердилось общечеловеческое культурное измерение исто­рического процесса. Это инициировало всплеск интереса к консенсусу как принципу социально-философского анализа. Одним из первых исследователей, рассмотревших консенсус в новом методологическом ключе, был А.С. Панарин.

Ключевые слова: консенсус, философско-исторический анализ, исторический про­цесс, цивилизация, культура, формационная методология, цивилизационный под­ход, общечеловеческие основания истории, национальная идентичность, Россий­ский проект цивилизационного развития.

The article considers consensus as a philosophical and analytical principle that focuses on mutual understanding and the necessary measure of agreement in social research and as a socio-cultural basis for the movement of the history of mankind and local civiliza­tions from the past to the present and possible future. In this regard, the author turns to the discussion in the horse of the twentieth century of the cognitive possibilities of the formational and civilizational approaches, the common vector of which was the liberation of social knowledge from ideological schemes and class-evaluation cliches that dominated it on the platform of the “five-member” formational paradigm. At the same

time, during the discussion, as shown in the article, behind the civilizational methodol­ogy, the universal, that is, the cultural dimension of the historical process has been estab­lished. This initiated a surge of interest in consensus as a principle of socio-philosophical analysis. One of the first researchers who examined the consensus in a new methodologi­cal way was A.S. Panarin.

Keywords: consensus, philosophical and historical analysis, historical process, civiliza­tion, culture, formational methodology, civilizational approach, universal foundations of history, national identity, Russian project of civilizational development.

Сегодня нам необходима способ­ность вырваться из круга нашего собственного опыта.

А.С. Панарин.

Актуализация интереса к консенсусу как принципу взаимопонимания (лат. consensus – «согласие, единодушие») в познании и социальной практи­ке всегда связана с переходными историческими эпохами. В социальном знании этот интерес реализуется через новую концептуализацию его ключе­вых проблем и изменения в исследовательских парадигмах. Последняя чет­верть ХХ столетия для отечественной философской мысли в этом отноше­нии не была исключением.

К вопросу о концептуальных рамках консенсуса

В 70–90-е гг. прошлого столетия социально-философское знание пере­живало этап бурного переосмысления методологических установок, утвердившихся в анализе социально-исторических реалий и в осмыслении их роли в развитии всего гуманитарного знания. Общим вектором процесса стало освобождение последнего от канонизированных идеологических схем и классово-оценочных клише в интерпретации прошлого, настоящего и воз­можного будущего. На пике интереса оказались формационный и цивилиза­ционный подходы в философско-исторических исследованиях, различие между которыми виделось в том, какие аналитические задачи ставятся каж­дым из них и насколько достигаемые при этом результаты носят всеобщий характер. В этом контексте встала проблема консенсуса как условия взаи­мопонимания в вопросах о познавательных возможностях и методологиче­ских основаниях формационной и цивилизационной парадигм. Утверди­лась позиция, согласно которой в первом случае в центре осмысления сто­ит сфера производства материальных условий жизни, во втором – жизнь человека в культуре1. Названные различия воспринимались как существен‐

---

ные, но не исключающие их взаимодополняемости, поскольку и в том и в другом случае в центре внимания стояло общество как живой организм. Пафос критики в сторону формационного подхода был связан с протестом относительно его доминирования в социальном познании и абсолютизации зависимости всех форм общественной жизнедеятельности, а с этим и дви­жения истории от способа, каким осуществляется людьми производство материальных средств жизни.

Наиболее активная критика исходила от защитников цивилизационной парадигмы, которые, признавая системную равнозначность материальных и духовных факторов в жизни социума, поставили вопрос о теоретической неправомерности превалирования первых в анализе исторически складыва­ющихся социокультурных форм человеческого жизнеустройства. «Форма­ционный подход к пониманию истории, – писал М.Л. Барг, – не может пре­тендовать на глобальную эвристическую функцию, поскольку оставляет в стороне множество элементов общества как системы, которые в рамках монистического взгляда на историю не находят адекватного объяснения. Это однако не означает, что его надо исключить из методологического инструментария» [3, с. 15]. Такая постановка проблемы обращала к поискам методологии, которая бы позволяла избежать «перекосов и деформаций» в описаниях исторического процесса и отдельных исторических эпох. В ка­честве такой методологии утвердился цивилизационный подход, позволяв­ший представить историю человечества и национальные истории в диалек­тическом сопряжении двух оснований – производства средств жизни (форм собственности и соответствующих им производственных отношений) и сферы духовной жизни народа, т.е. его культуры. В таком контексте вме­сте с формацией ключевая роль отводилась цивилизации как социально-культурной системе, включающей в себя материальное и духовное, социаль­ное и культурное начала в их функциональном и смысловом единстве. Ис­следовательская креативность цивилизационного подхода увязывалась с его методологией, вводившей в анализ исторического процесса человеческое из­мерение. Культура в его рамках рассматривалась как формирующее начало любой исторически возникающей социально организованной культурной общности, любой цивилизации. Это переводило исследования историческо­го процесса и жизни социума на новый уровень анализа. Во-первых, меня­лись концептуальные рамки понятия «формация», а с этим и исходного по­нятия общественного производства, которое наполнялось новым социально-

философским содержанием в качестве производства социальности. Во-вто­рых, история представала как вариативный и сложный процесс, не исклю­чающий «откаты» назад, «пробуксовку на месте» и революционные всплес­ки с торжеством волевого, а иногда и анархического начала [10, 13, 23].

В итоге в научный аппарат гуманитарного знания (социальной филосо­фии, социологии, культурологи, политологии) были введены понятия пере­ходной формы, вещных и личностных отношений, духовного производства, общественного богатства, социального риска, внутреннего варварства, культурного плюрализма, современной цивилизованности и некоторые дру­гие [2–5, 8, 11, 15, 17, 19, 20, 24]. Отдельным предметом философского осмысления стала сопряженность функционирования и развития любой об­щественной системы с цивилизационным опытом человечества и всей си­стемой складывающихся на его основе отношений между обществом и че­ловеком как субъектом истории. История предстала, с одной стороны, в единстве всех ее составляющих, т.е. как целостный процесс, с другой, – через смену следующих друг за другом эпох, соединяющих всеобщими ду­ховно-ценностными смыслами прошлое и настоящее человеческого бытия.

Новая парадигма стала основанием для взаимопонимания между сто­ронниками разных подходов к истории и точек зрения на цель и научные за­дачи философско-исторических исследований. Это, в свою очередь, активи­зировало интерес к консенсусу как социокультурному принципу историче­ского процесса, в соответствии с которым последний реализуется через столкновение множества вариантов.

В центр исследовательского внимания встал способ существования че­ловечества, детерминированный его жизнью в культуре, которая стала рассматриваться как всеобщий фактор исторического движения и от варвар­ских к цивилизованным формам общежития. Акцент на этой направленно­сти исторического процесса ввел спор о познавательных возможностях фор­мационного и цивилизационного подходов в консенсусные рамки, что изме­нило познавательную ситуацию во всем социальном знании.

Сегодня сняты прежние идеологические ограничения в философском осмыслении исторического опыта; утвердились новые принципы философ­ско-исторической реконструкции прошлого, сосуществуют, дополняя друг друга, различные исследовательские подходы и предлагаемые ими модели цивилизационного развития. Результатом философских размышлений на те­му последнего стало признание диалектики материального и духовного, эко­номического и социально-культурного, национального и общечеловеческого всеобщим основанием исторического бытия. Их единство рассматривается как социальный код цивилизованной жизни человечества и поступательного движения истории [21]. В рамках этой методологической установки утверди­лось понимание национальной идентичности в ее сопряжении с цивилизо‐

ванностью, включающей отношения государства и гражданского общества, власти и народа, юридических прав и личной свободы граждан, возможности многостороннего развития и индивидуальной самореализации человека.

Но в центре внимания по-прежнему остается вопрос об исследователь­ских возможностях и потенциале разных, в том числе формационного и циви­лизационного, подходов в анализе мировой и национальной истории [1, 6, 8, 10, 12–14, 21, 22, 25]. В этой связи предметом отдельного осмысления остает­ся проблема консенсуса – и как «принципа дополнительности» разных точек зрения на проблему, и как социально-культурного основания истории.

В проблемном контексте обсуждаемых проектов цивилизационного раз­вития России, ее национальной идентичности и места в современном мире эта тема приобрела новый градус актуальности. Поэтому возвращение к опыту ее рассмотрения в знаковом для развития страны и отечественного социально-философского знания конца ХХ – начала XXI в. имеет пози­тивно-конструктивный смысл. Одним из первых к проблеме консенсуса обратился А.С. Панарин, одновременно предложивший его успешную реа­лизацию в собственных исследованиях.

А.С. Панарин о консенсусном подходе к историческому опыту

Консенсус А.С. Панарин считал исходным принципом цивилизационно­го подхода к истории, видя его суть в том, что он позволяет «услышать дру­гие голоса, несущиеся к нам из прошлого о реализованных и неосуществив­шихся вариантах истории, и преодолевает желание человека находить в ней лишь собственные предтечи». В одной из первых работ на эту тему – «Пони­мание и консенсус (от формационного монолога к цивилизационному диало­гу)» – Панарин дает такое определение консенсуса: «Консенсусный принцип связан с презумпцией доверия к историческому опыту вообще, с признанием неиерархичности типов социального опыта. Не в том релятивистском смыс­ле, что все типы опыта равноценны, а в том, что нет инстанции, которая мог­ла бы заранее пометить и предопределить их будущую ценность и приоритет­ность»2 [16, с. 116]. В рамках консенсусного видения истории встает вопрос о необходимости диалога в научном знании и о формах и мере допустимого противоборства разных точек зрения, об ограничении споров цивилизован‐

---

ными нормами, «работающими» на сохранение целостности научного сооб­щества и научного знания. В таком смысловом контексте важнейшей чертой консенсуса применительно к философско-историческому знанию является признание принципиальной нередуцированности любого исторически-кон­кретного опыта. В его парадигме жизнь и контакты разных культур, локаль­ных цивилизаций связаны не только и не столько по «сходству», сколько по «несходству», которое не сужает, а расширяет сферу их общения и стано­вится реальным ресурсом их исторического развития. Более того, главная со­ставляющая последнего – национальное самосознание – превращается в ак­тивный фактор общего цивилизационного развития. В этом смысле антитеза «мы–они» становится формой конструктивного диалога разных культур и на­чинает играть решающую роль как в метаистории, так и в историческом дви­жении каждой отдельной цивилизации. Вот почему, настаивал Панарин, кон­сенсус есть «не просто уступка, компромисс, требующий частично посту­питься собственными интересами в пользу другого – с таким пониманием мы еще не выходим за рамки манихейского видения. Концепция уступки сохраняет еще понимание взаимоотношения интересов как игры с нулевой суммой» [16, с. 115]. Теоретически-познавательная функция консенсуса как принципа философско-исторического анализа много шире – она предостере­гает от сведения жизни разных народов к некой единой «сущности» и в этом своем значении выходит за границы только признания/непризнания той или иной исследовательской парадигмы. Важным становится другое: за ним сто­ит объективный принцип осуществления истории, ее поступательного дви­жения от прошлого к настоящему. И в качестве такового консенсус исключа­ет оценочное сравнение индивидуального национального опыта с социально-культурной практикой другого народа и тем более с опытом предвзято вы­бранной «референтной» социальной группы, политической силы и т.д. Смысл этой его функции определялся Панариным достаточно жестко: кон­сенсусный принцип «запрещает (курсив мой. – И.С.) сводить опыт истории к опыту основных классов, передового класса, гегемона» [16, с. 117]. «Оправданием» столь категорического требования консенсуса, считал Пана­рин, является, во-первых, заложенный в нем «гуманистический универса­лизм», во-вторых, тот очевидный, подтвержденный историческим опытом факт, что любая цивилизация, не имеющая «внутренних фильтров, отделяю­щих свое от чужеродного», в конечном итоге обречена на исчезновение. Бо­лее того, сохранение каждой цивилизацией своей культурной самобытности, автономии в общей исторической жизни становится историческим ресурсом всеобщего цивилизационного процесса.

Говоря о разработке сегодняшних моделей цивилизационного развития России, А.С. Панарин так конкретизировал смысл этого тезиса: «Антино­мия нашего времени состоит в том, что, с одной стороны, сегодня стал опа‐

сен всякий чрезмерный эгоцентризм – будь то эгоцентризм этноса, культу­ры, цивилизации, а с другой стороны, известная доля его необходима для поддержания жизненного тонуса на любом из этих уровней и для сохране­ния идентичности» [17, с. 9].

Разработка национальных проектов цивилизационного развития России должна осуществляться именно в таком ключе, дабы они имели характер конструктивной программы. Это, в свою очередь, предполагает соответ­ствующие изменения в методологии и понятийном аппарате исследований. Главное направление этих изменений, утверждал Панарин, связано с пере­ходом от формационного логицизма к исторической феноменологии и с преодолением на этой основе «поразительной бесчувственности» отече­ственного социального знания к историческим вызовам Нового времени, в частности к факту активного расширения сферы межцивилизационного диалога между Востоком и Западом, Севером и Югом. Обращение к истори­ческой феноменологии предполагает следование подходу, «удерживающе­муся» через признание «равноправности» различных социально-культур­ных сообществ, связанных с ними национальных, социально-экономиче­ских, политических и гражданских форм общественной жизнедеятельности и любых видов позитивных межкультурных контактов3.

Рассмотрение всего комплекса названных вопросов было осуществлено А.С. Панариным в его монографии «Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евразийством)», в которой представлены два возмож­ных сценария для страны – «атлантический», связанный с вхождением в европейский дом, и евразийский, предполагающий освоение Россией самобытной цивилизационной модели. Работа сразу получила широкий от­клик в научном сообществе и не утратила научной значимости до наших дней. В предисловии к книге автор говорит, что его интерес к теме продик­тован очевидными вызовами со стороны современной экономической, поли­тической и социально-культурной динамики и проявившимися на этом фоне новыми последствиями в отношениях России с Востоком – Западом и Севе­ром – Югом. В этом обозначенном временем контексте Панарин обращается к диалектике взаимосвязи цивилизационных универсалий и культурной спе­цифики России, поставив цель параллельно с анализом конкретно-истори­ческих реалий сегодняшнего дня ответить на философский вопрос: связаны ли ход и повороты национальных историй с некоторой «наследственной

---

программой человечества», или они всегда являются следствием социально-культурных контактов, диалога между множеством различных культур, ко­торый и определяет движение национальных историй? В рамках такого проблемного поля им были выбраны для анализа следующие направления рассмотрения темы «Россия в цивилизационном процессе»:

• – «Тяготы цивилизованности и варварства»: анализ нынешних форм ци­вилизованности и варварства в модусе их активного противостояния. Критика скрытых и очевидных проявлений стихии варварства, утвер­ждающегося в переходные эпохи, по-разному проявляющегося в сфере общественного / обыденного сознания и социальной практики, в том числе в формах его романтизации, которую автор относит к самым небезопасным искушениям современной культуры.

• – Атлантизм и евразийство как два возможных сценария цивилизаци­онного развития России, возникшие в конце XX – начале XXI в. в ответ на встречное движение культур Востока и Запада и вызвавшие настоя­тельность пересмотра их «социокультурного и стратегического стату­са».

• – Информационные стратегии в контексте межкультурного диалога как механизмы сохранения национального многообразия при развитии гло­бализации и сопровождающих ее политических, экономических и соци­ально-культурных контактов, осуществляющихся под знаком новых технологий. Анализ инициированного исторического опыта новых ви­дов культурного диалога.

• – Критика концептуальных образов «вестернизированной» России, «эмигрировавшей» из Евразии на Запад, и «островной» России, рас­считывающей жить «в одиночку». Обоснование идеи интеграции наро­дов на основе «общности исторической судьбы», подтверждаемой их историей, сегодняшним активным встречным движением разных культур. Регулирование этого процесса путем достижения взаимопони­мания и соблюдения форм легитимации этих контактов, выработанных мировым сообществом.

• – Разработка на фоне сегодняшних геополитических вызовов идеи интегра­ции народов с учетом их национальных культур и особенностей истори­ческого развития. Рассмотрение ее в контексте наметившегося смещения цивилизационного центра с Запада на Восток, требующего оценки его как нового «исторического шанса» для России и одновременно как воз­можной угрозы, если не будет налажен плодотворный диалог православ­ных, мусульманских и иудейских социально-культурных традиций.

Обратившись к анализу осуществленного страной исторического выбора после распада СССР, определившего социально-культурный тип модели ци­вилизационного развития, А.С. Панарин приходит к следующему выводу:

Россия сталкивается сегодня с тремя вызовами, на которые ей необходимо ответить: 1) со стороны Запада, готового потеснить ее с европейских границ; 2) со стороны мусульманского Востока, стремящегося распространить свое влияние на закавказские и среднеазиатские автономии Российской Федера­ции; 3) со стороны активного и динамично развивающегося Тихоокеанского региона. Российский проект цивилизационного развития, считал он, должен нести в себе конструктивные ответы на все три вызова. Только в таком слу­чае он станет программой, которая адекватно отразит экономические, поли­тические и культурные запросы / ожидания страны и мирового сообщества.

***

Проведенный анализ проблемы фиксирует внимание на двух сторонах консенсуса – как условия достижения взаимопонимания в осуществляемых исследованиях и как социально-культурного основания исторического про­цесса. Следование ему в философско-историческом анализе преодолевает возникающие «смысловые перекосы» в интерпретации исторических эпох и поступательного движения человечества. Обращение к истории постанов­ки и рассмотрения этой проблемы в отечественном социальном знании поз­воляет увидеть актуальную созвучность консенсуса сегодняшним задачам цивилизационного развития России.

Сиземская Ирина Николаевна – доктор философских наук, главный научный сотрудник сектора социальной философии Института философии РАН.

109240, Россия, Москва, ул. Гончарная, д. 12, стр. 1.

Irina N. Sizemskaya – Sc.D. in Philosophy, Chief Research Fellow, Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences.

109240, 12/1 Goncharnaya str., Moscow, Russia.

sizemskaya@mail.ru

Список литературы

1. 1. Ахиезер А.С. Об особенностях современного философствования. Взгляд из Рос­сии // Ахиезер А.С. Труды. М.: Новый хронограф, 2006. С. 337–475.

2. 2. Бородай Ю.М., Келле В.Ж., Плимак Е.Г. Наследие К. Маркса и проблемы теории общественно-экономической формации. М.: Наука, 1974. 309 с.

3. 3. Барг М.Л. Цивилизационный подход в истории: дань конъюнктуре или требова­ние науки? // Цивилизации. Вып. 2. М.: Наука, 1993. 237 с.

4. 4. Гуревич А.Я. Теория формации и реальность истории // Вопросы философии. 1990. № 11. С. 3–45.

5. 5. Кара-Мурза А.А. «Новое варварство» как проблема российской цивилизации. М.: ИФ РАН, 1995. 211 с.

6. 6. Кара-Мурза А.А. Российский путь цивилизационного развития: «преемственность через катастрофы». (Памяти В.М. Межуева) // Полилог. 2020. Т. 4. № 3. URL: https://polylogos-journal.ru/s258770110012818-1-1 (дата обращения: 12.01.2022).

1. 7. Келле В.Ж. Отношение формационного и цивилизационного подходов к анализу исторического процесса // Цивилизации. Вып. 2. М.: Наука, 1993. С. 26–37.

2. 8. Келле В.Ж. Цивилизационный подход и проблемы формирования теории исто­рического процесса // Вопросы социальной теории: Научный альманах. 2008. Т. 2. Вып. 1 (2). С. 356–374.

3. 9. Келле В.Ж., Ковальзон М.Я. Теория и история (Проблемы теории исторического процесса). М.: Политиздат, 1981. 290 с.

4. 10. Межуев В.М. История, цивилизация, культура: опыт философского истолкова­ния. СПб.: СПбГУП, 2011. 440 с.

5. 11. Межуев В.М. Культура и история. М.: Политиздат, 1977. 197 с.

6. 12. Мир цивилизаций и «современное варварство»: роль России в преодолении гло­бального нигилизма: Коллективная монография по материалам XVI Междуна­родных Панаринских чтений / Отв. ред. В.Н. Расторгуев; науч. ред. А.В. Никан­дров. / Рос. науч.- исслед. ин-т культурного и природ. наследия им. Д.С. Лихаче­ва (Институт наследия); Московский гос. ун-т имени М.В. Ломоносова. М.: Институт наследия, 2019. 472 с.

7. 13. Мотрошилова Н.В. Цивилизация и варварство в эпоху глобальных кризисов. М.: Канон+. 2010. 480 с.

8. 14. Неретина С.С. Время культуры / С. Неретина, А. Огурцов; Ин-т философии РАН. СПб.: Изд-во Рус. христиан. гуманитар. ин-та, 2000. 343 с.

9. 15. Новикова Л.И. Цивилизация и культура в историческом процессе // Вопросы фи­лософии. 1982. № 10. С. 53–63.

10. 16. Панарин А.С. Понимание и консенсус (от формационного монолога к цивилизо­ванному диалогу) // История как объект философского знания / Отв. ред. Н.В. Клягин. М.: ИФ РАН, 1991. С. 114–136.

11. 17. Панарин А.С. Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евра­зийством). М.: ИФ РАН, 1995. 262 с.

12. 18. Панарин А.С. Концепция двуполярной структуры мира: смысл дихотомии «Вос­ток – Запад» // Философия истории / Под ред. докт. филос. наук проф. А.С. Па­нарина. М.: Гардарики, 2001. С. 31–161.

13. 19. Плетников Ю.К. Формационная и цивилизационная триады К. Маркса // К. Маркс и современная философия. М.: ИФ РАН, 1999. С. 127–145.

14. 20. Сиземская И.Н. Человек и труд: условия гармонии и развития. Социально-фило­софский анализ общественного производства. М.: Политиздат, 1981. 125 с.

15. 21. Смирнов А.В. Всечеловеческое vs общечеловеческое. М.: Садра: Издательский Дом ЯСК, 2019. 216 с.

16. 22. Соколова Р.И. Российская цивилизация и ее генетический код // Полилог. 2018. Т. 2. № 2. С. 7–16.

17. 23. Спиридонова В.И., Соколова Р.И., Шевченко В.Н. Россия как государство-циви­лизация: философско-политический анализ. М.: ИФ РАН, 2016. 122 с.

18. 24. Толстых В.И. Духовное производство. Социально-философский анализ пробле­мы духовной деятельности. М.: Наука, 1981. 341 с.

19. 25. Шевченко В.Н. Цивилизационный проект для современной России и отече­ственная социальная философия // Личность. Культура. Общество. 2020. Вып. 3–4. С. 222–234.

References

1. 1. Axiezer A.S. Ob osobennostyax sovremennogo filosofstvovaniya. Vzglyad iz Rossii // Axiezer A.S. Trudy`. M.: Novy`j xronograf, 2006. S. 337–475.

1. 2. Borodaj Yu.M., Kelle V.Zh., PlimakE.G. Nasledie K. Marksa i problemy` teorii obsh­hestvenno-e`konomicheskoj formacii. M.: Nauka, 1974. 309 s.

2. 3. Barg M.L. Civilizacionny`j podxod v istorii: dan` kon``yunkture ili trebovanie nauki? // Civilizacii. Vy`p. 2. M.: Nauka, 1993. 237 s.

3. 4. Gurevich A.Ya. Teoriya formacii i real`nost` istorii // Voprosy filosofii. 1990. № 11. S. 3–45.

4. 5. Kara-Murza A.A. «Novoe varvarstvo» kak problema rossijskoj civilizacii. M.: IF RAN, 1995. 211 s.

5. 6. Kara-Murza A.A. Rossijskij put` civilizacionnogo razvitiya: «preemstvennost` cherez katastrofy`»». (Pamyati V.M. Mezhueva) // Polilog. 2020. T. 4. № 3. URL: https://​polylogos-journal.ru/s258770110012818-1-1 (access date: 12.01.2022).

6. 7. Kelle V.Zh. Otnoshenie formacionnogo i civilizacionnogo podxodov k analizu is­toricheskogo processa // Civilizacii. Vy`p. 2. M.: Nauka, 1993. S. 26–37.

7. 8. Kelle V.Zh. Civilizacionny`j podxod i problemy` formirovaniya teorii istoricheskogo pro­cessa // Voprosy socialnoj teorii: Nauchny`j al`manax. 2008. T. 2. Vy`p. 1 (2). S. 356–374.

8. 9. Kelle V.Zh., Koval`zon M.Ya. Teoriya i istoriya (Problemy` teorii istoricheskogo pro­cessa). M.: Politizdat, 1981. 290 s.

9. 10. Mezhuev V.M. Istoriya, civilizaciya, kul`tura: opy`t filosofskogo istolkovaniya. SPb.: SPbGUP, 2011. 440 s.

10. 11. Mezhuev V.M. Kul`tura i istoriya. M.: Politizdat, 1977. 197 s.

11. 12. Mir civilizacij i «sovremennoe varvarstvo»: rol` Rossii v preodolenii global`nogo nig­ilizma: Kollektivnaya monografiya po materialam XVI Mezhdunarodny`x Panarin­skix chtenij / Otv. red. V.N. Rastorguev; nauch. red. A.V. Nikandrov. M.: Institut Naslediya, 2019. 472 s.

12. 13. Motroshilova N.V. Civilizaciya i varvarstvo v e`poxu global`ny`x krizisov. M.: Kanon+. 2010. 480 s.

13. 14. Neretina S.S. Vremya kul`tury. SPb.: Izd-vo Rus. xristian. gumanitar. in-ta, 2000. 343 s.

14. 15. Novikova L.I. Civilizaciya i kul`tura v istoricheskom processe // Voprosy` filosofii. 1982. № 10. S. 53–63.

15. 16. Panarin A.S. Ponimanie i konsensus (ot formacionnogo monologa k civilizovannomu dialogu) // Istoriya kak ob``ekt filosofskogo znaniya / Otv. red. N.V. Klyagin. M.: IF RAN, 1991. S. 114–136.

16. 17. Panarin A.S. Rossiya v civilizacionnom processe (mezhdu atlantizmom i evrazi­jstvom). M.: IF RAN, 1995. 262 s.

17. 18. Panarin A.S. Koncepciya dvupolyarnoj struktury` mira: smy`sl dixotomii Vostok – Zapad // Filosofiya istorii / Pod red. dokt. filos. nauk prof. A.S. Panarina. M.: Gar­dariki, 2001. S. 31–161.

18. 19. Pletnikov Yu.K. Formacionnaya i civilizacionnaya triady` K. Marksa // K. Marks I ovremennaya filosofiya. M.: IF RAN, 1999. S. 127–145.

19. 20. Sizemskaya I.N. Chelovek i trud: usloviya garmonii i razvitiya. Social`no-filosofskij analiz obshhestvennogo proizvodstva. M.: Politizdat, 1981. 125 s.

20. 21. Smirnov A.V. Vsechelovecheskoe vs Obshhechelovecheskoe. M.: Sadra: Izdatel`skij Dom YaSK, 2019. 216 s.

21. 22. Sokolova R.I. Rossijskaya civilizaciya i eyo geneticheskij kod // Polilog. 2018. T. 2. № 2. S. 7–16.

22. 23. Spiridonova V.I., Sokolova R.I., Shevchenko V.N. Rossiya kak gosudarstvo-civi­lizaciya: filosofsko-politicheskij analiz. M.: IF RAN, 2016. 122 s.

23. 24. Tolsty`x V.I. Duxovnoe proizvodstvo. Social`no-filosofskij analiz problemy` dux­ovnoj deyatel`nosti. M.: Nauka, 1981. 341 s.

24. 25. Shevchenko V.N. Civilizacionny`j proekt dlya sovremennoj Rossii i otechestvennaya social`naya filosofiya // Lichnost`. Kul`tura. Obshhestvo. 2020. Vy`p. 3–4. S. 222–234.