В.Н. Шевченко

Особый путь развития России: миф или реальность?

Vladimir N. Shevchenko

The special path of Russia: myth or reality?

Статья посвящена анализу дискуссий по вопросу об «особом пути» развития России, приобретающих в последнее время все более острый характер. Рассматриваются до­воды противников «особого пути» России, которые настаивают на универсальном ха­рактере процесса модернизации, другими словами, трансформации традиционного (аграрного) общества в результате буржуазной революции в современное, т.е. в либе­рально-демократическое общество или в общество модерн. Сторонники «особого пу­ти» указывают на асимметричный характер многовековых отношений отстающей в своем развитии России с более развитым Западом, что вынуждает Россию в опреде­ленный момент времени отказаться от идеи догоняющего развития и приступить к поиску своего, альтернативного и в этом смысле «особого пути» превращения Рос­сии в современное общество. В статье делается попытка преодоления идеологически окрашенного спора вокруг «особого пути» посредством обновления методологии ис­следования российской истории, в частности, более глубокого рассмотрения причин и последствий неравномерного развития европейских стран, включая Россию, на основе применения мир-системного подхода. Автор показывает, что идея особого пути России появляется как антилиберальный ответ на вызовы западного капитализ­ма в условиях его стремительного развития. Впервые эта проблема, именно как проблема выбора нового политического вектора, возникает в явном виде с приходом к власти Николая I, когда Россия могла бы стать новым центром силы, центром ино­го, но тоже капиталистического развития. Но это была бы другая модель – модель государственного капитализма, в которой целенаправленное строительство экономи­ки ставится на службу государству, способствует реализации им своих националь­ных интересов, что впоследствии продемонстрировала на своем особом пути Герма­ния Бисмарка. В этой связи дается сравнительный анализ особых путей развития Германии и России в XIX–XX вв., демонстрируется сходство начальных позиций и противоположность полученных результатов.

Ключевые слова: Россия, Запад, цивилизация, культура, общество модерн, догоня­ющее развитие, «особый путь», мир-системный подход, государственный капита­лизм, национальный интерес, протекционизм, консервативная революция.

The article is devoted to the analysis of discussions on the issue of a “special path” of Rus­sia’s development, which have recently become more and more acute. The arguments of the opponents of Russia’s “special path” are considered. They insist on the universal nature of the modernization process, in other words, the transformation of a traditional (agrarian) society into a modern one as a result of the bourgeois revolution, i.e. into a lib­eral-democratic society or into a modern society. Supporters of the “special path” point to the asymmetric nature of the centuries-old relations between Russia lagging behind in its development and the more developed West, which forces Russia at a certain point in time to abandon the idea of ​​catching up development and start searching for its own, alternative and in this sense, “special path” of transforming Russia into modern society. The article attempts to overcome the ideologically charged dispute around the “special path” by updating the methodology of the study of Russian history, in particular, a deeper consideration of the causes and consequences of the uneven development of European countries, including Russia, based on the application of the world-systems approach. The author shows that the idea of ​​a special way for Russia appears as an anti-liberal re­sponse to the challenges of Western capitalism in the context of its rapid development. For the first time this problem, precisely as the problem of choosing a new political vec­tor, arises explicitly with the coming to power of Nicholas I, when Russia could become a new center of power, a center of a different, but also capitalist development. But it would be a different model – the model of state capitalism, in which the purposeful con­struction of the economy is put at the service of the state, contributes to the realization of its national interests, which Bismarck’s Germany subsequently demonstrated on its special path. In this regard, a comparative analysis of the special ways of development of Germany and Russia in the XIX–XX centuries is given, the similarity of the initial po­sitions and the opposite of the results obtained are demonstrated.

Keywords: Russia, West, civilization, culture, modern society, catch-up development, “special path”, world-system approach, state capitalism, national interest, protectionism, conservative revolution.

Введение

Ситуация вокруг особого пути России в первые десятилетия нынешнего века практически не изменилась по сравнению с веком XX, несмотря на до­статочно радикальный поворот, совершенный руководством страны на рубе­же столетий, к тому же дополненный в последнее время уверенным станов­лением на мировой арене многоцивилизационного мира. Переход к шестому технологическому укладу только способствовал дальнейшему успешному развитию больших государств-цивилизаций, которые ведут последователь­ную линию на сохранение и укрепление традиционных ценностей и основ общественной жизни – семьи, государства, религии, социально-этических принципов, таких как совесть, сострадание, справедливость, солидарность.

Каждое большое государство-цивилизация продолжает идти, несмотря на все трудности внешнего и внутреннего характера, по выбранному им собственному пути развития и обусловленному многовековой культурно-исторической спецификой цивилизации. И если в рамках традиционного об­щества следование по собственному, национальному пути было свободным,

а потому и непоследовательным, или не до конца осознаваемым, что приво­дило нередко страну в тот или иной исторический тупик, то теперь этот вы­бор обосновывается и цивилизационно, и этически, и научно, исходя из до­стижений современной социальной мысли. Тем не менее этот выбор постоян­но подвергается реальным угрозам со стороны цивилизации, претендующей последние несколько столетий на непреходящую всеобщность ее достижений для всего остального мира.

Для тех, кто считает, что российская цивилизация есть отставшая часть западной цивилизации, реальность проблемы для них национального пути развития России как некоего «особого пути» не существует, хотя, конечно, есть сложности преобразования отставшего во многом от Запада традици­онного общества в современное европейское, «нормальное», т.е. высокораз­витое капиталистическое общество. Для тех, для кого Россия была, есть и останется, прежде всего, отдельной самостоятельной цивилизацией, соб­ственный путь России всегда ассоциировался с защитой ее независимости, суверенитета, военной и экономической мощи, с сохранением высокоцен­трализованной властно-управленческой структуры в различных ее кон­кретно-исторических формах. В настоящей работе предстоит рассмотреть вопрос, насколько обоснована критика особого пути России сторонниками смены пути ее развития и возвращения в «подлинную», единую общечело­веческую цивилизацию и каково действительное место особого пути в логи­ке развития российской цивилизации.

К современным дискуссиям об особом пути России

Дискуссии между сторонниками и противниками особого пути в по­следнее время становятся все более острыми, они приобрели современные смыслы примерно с 30–40-х гг. XIX в., когда капитализм начинает обретать адекватную ему индустриальную основу. Примечательная особенность дис­куссий состоит в том, что если само это понятие «особый путь» взято в ка­вычки, то обычно онио служит маркером, по которому почти безошибочно можно определить позицию авторов, отвергающих эту идею применительно к истории России последних столетий. Понятие «особый путь России» ши­роко используется в отечественной литературе в позитивном смысле наряду с практически тождественными ему понятиями своего, собственного, само­стоятельного, национального, альтернативного, цивилизационного пути раз­вития. Поисковик в интернете на слово «особый» может выдать несколько десятков слов, практически тождественных или весьма похожих между со­бой. Но в настоящем исследовании всем указанным выше и неуказанным словам и, прежде всего, особому пути придается свой вполне определенный смысл, не допускающий никаких существенных разночтений.

Дать обзор дискуссий всей современной литературы по теме «Особый путь России» не представляется никакой возможности (см. прим. 1). В пост­советской России одним из первых критику «особого пути» дал Е.Т. Гайдар в своей книге «Государство и эволюция», одна из глав которой так и называ­ется «Особый путь догоняющей цивилизации» [6]. Это также работы В.Л. Иноземцева, Э.А. Паина, Д.Я. Травина, Л.Ф. Шевцовой, ряд объеми­стых сборников (см. прим. 2). Из огромного числа научных публикаций кри­тического характера последних десятилетий выделю лишь ключевые фигу­ры, важные для анализа выбранного аспекта проблемы.

У России, начиная с XVI в., было два возможных ответа на европейский вызов, пишет Е.Т. Гайдар. Первый: попытаться перенимать не структуры, воспроизводящие экономический рост, а только его результаты, идя при этом «своим путем»; опереться на силу Московского государства <…>, ис­пользуя государственные структуры для экономического скачка, для преодо­ления отставания. <…> Другая стратегия: изменить само устройство соци­ально-экономической системы, <…> перейти с «восточного» на «западный» путь, пусть не сразу, постепенно, но взрастить подобные институты на рос­сийской почве» [6, с. 52–53]. В таком упрощенном виде излагается стержень российской истории с XVII в.

Основной круг вопросов, обсуждаемых с тех пор в рамках критики «особого пути», если говорить кратко, существенно не изменился. По-преж­нему, критика «особого пути» неразрывно связана с проблемой модерниза­ции. Существует один магистральный путь исторического развития обще­ства – это модернизация, как переход от традиционного общества к совре­менному обществу, обществу модерн. В недавно изданной работе «“Особый путь”» России. От Достоевского до Кончаловского» известный и весьма ак­тивный противник «особого пути», посвятивший этому вопросу много пуб­ликаций, Д.Я. Травин, утверждает, что «модернизация это в первую очередь формирование рынка и демократии». Анализ модернизации, по его мнению, «требует от нас жестко отделить такие, на первый взгляд, похожие понятия, как «особый путь» и «зависимость от исторического пути» [18, с. 93]. Про­текание конкретного хода модернизации зависит от особенностей историче­ского развития. В одних случаях они благоприятствуют ходу модернизации, а в других его осложняют. Но не более того.

Что касается «особого пути», то анализ его теорий показывает, «что, не­смотря на всю популярность подобного подхода, за ним не стоит серьезных фактов. Особый путь – это лишь пессимистический конструкт нашего созна­ния, рождающийся в кризисные моменты развития» [18, с. 10]. Другими сло­вами, это – миф, связанный в основном с проблемой фрустрации. «Русская фрустрация» – так называется заключение в указанной выше книге. Дело, ко­нечно, не в фрустрации, и даже не столько в том, что острый кризис развития

порождает фрустрацию, т.е. когда особо сильные желания не соответствуют имеющимся возможностям. Фрустрация есть одно из преходящих естествен­ных состояний человеческой и коллективной психики. Несмотря на то, что Д.Я. Травин считает себя экономистом, до рассмотрения экономических отношений России и Запада дело так и не доходит. Мы постараемся показать в следующем разделе, насколько решающими аргументами в пользу особого пути России являются внешнеэкономические факторы.

В недавно изданном сборнике «Особый путь: от идеологии к методу» предпринимается еще одна попытка развеять иллюзию об «особом пути» развития России, иллюзию, которая традиционно считается, как пишут ав­торы, одной из самых «коренных» черт отечественного исторического само­сознания. «Концепция «особого пути», ставшая сегодня практически госу­дарственной идеологией, – отмечается в сборнике, – пользуется широкой общественной поддержкой. Неудача попытки стать «нормальной страной» привела к новому расцвету идеи возврата к национальным, религиозным и нравственным ценностям» [9, с. 51]. Тщательная подборка нужных аргу­ментов и социологических опросов общественного мнения позволяет авто­рам книги утвердиться в своем понимании «особого пути» как метафоры или мифологемы. Но что интересно отметить, составители, они же и веду­щие авторы сборника, наметили траекторию использования метафоры «осо­бого пути» – от идеологии к методу. Этот переход заключается в том, что при идеологическом использовании этой метафоры «реакция на предъ­являемые внешние нормы более успешных стран оборачивается отказом от желания превзойти соперников. <…> Речь идет скорее об отказе от исто­рического соревнования, поскольку «передовые» страны на самом деле не опережают Россию, но сами сбились с пути» [1, с. 28].

Но дальше авторы всерьез утверждают, «что конкретные причины ис­торической деградации Запада никем не анализируются, а особенности собственного пути не фигурируют в качестве новой нормы». В это трудно поверить. А что касается метафоры «особого пути» в качестве основы ис­ториографической методологии и исследовательской программы, то здесь высказывается намерение «подвергнуть критической ревизии основания государственной политики прошлого» [1, с. 29–30]. Авторы намекают на сопоставление с немецким обсуждением предпосылок и итогов Второй мировой войны. Этот намек понятен. Можно только сказать, что такие со­поставления уже имели место и в отечественной литературе с далеко иду­щими выводами о совпадении многих оценок деятельности тогдашнего ру­ководства этих стран.

Конечно, сложности исторического развития могут порождать мифоло­гему «особого пути», говорится в сборнике. Германия переболела этой идеей, и теперь она нормальная страна, т.е. страна высокоразвитого капита‐

лизма. Впрочем, о Германии мы поговорим особо. А вот Россия, оказывает­ся, все никак не может переболеть этой болезнью. Сегодня она вновь боль­на, как и все двести лет, если не больше. Страна все время ищет свой «осо­бый путь», это и является главной причиной ее нахождения в постоянно переходном состоянии.

Самый распространенный довод критиков «особого пути» модерниза­ции российской цивилизации состоит в необходимости более последова­тельного использования модели догоняющего развития, но, сразу скажем, эта модель нам представляется устаревшей. Вопрос здесь в другом – в необ­ходимости обращения к тем глубинным причинам, по которым не-западное общество испытывает большие трудности, когда пытается идти по пути реа­лизации проекта модерн и попадает в тупики исторического развития. Из них не бывает простого выхода, а напротив, они нередко приводят к ка­тастрофическим последствиям. Сторонники концепции догоняющей модер­низации объясняют неудачи модернизации политическими ошибками вла­сти, средневековой неподвижностью политического строя и общества в це­лом, цивилизационной отсталостью народа, его неготовностью к реформам. Но если поместить российское государство в контекст всемирной истории, тогда общая картина успехов и поражений приобретает несколько иной вид.

Прежде всего, нельзя упускать из вида, что сравниваемые страны нахо­дятся на разных уровнях социально-экономического, более того, формаци­онного развития. Догнать в обще-социальном плане, а не просто по эконо­мическим показателям, – это прежде всего совершить буржуазную револю­цию, аналогичную тем, какие имели место в западноевропейских странах, хотя пределы аналогии – это сама по себе сложнейшая проблема, и встать на путь догоняющего развития по конкретным сопоставимым параметрам. Поэтому важно акцентировать внимание на первейшем условии реализации догоняющей модернизации – на проблеме радикальных в своей основе ре­волюционных перемен. Кризис западной идентичности, становление поли-центричного, поли-цивилизационного мира дают сегодня такой обширней­ший материал, который позволяет говорить о концепте догоняющей модер­низации как об уходящей натуре.

Общество модерн, проект модерн, есть социально-исторический про­цесс становления буржуазной цивилизации, либерально-демократического общества, который продолжается на протяжении ряда столетий и который остается на сегодняшний день незавершенным. И в этом смысле проект мо­дерн есть такая же утопия, как и Красный Проект, который либеральные ав­торы любят приводить в пример. Причины этой незавершенности нам еще предстоит разобрать. Впрочем, самой по себе проблеме западноевропейской модернизации авторы, стоящие на либеральных позициях, посвятили нема­ло содержательных работ, в т.ч. и авторы вышеназванных книг.

Подавляющее число работ по критике российского «особого пути» носит публицистический характер, в них авторы не столько доказывают, сколько убе­ждают в необходимости отказаться от надежд на «особый путь» в решении сегодняшних российских задач. Поэтому одна из важнейших задач социально-исторических наук – это поиски новых философских методологий исследова­ния российской истории для прояснения ситуации с «особым путем».

Остается только добавить, что критика «особого пути» открыто направ­лена и против цивилизационного подхода. Цивилизационный подход, с точ­ки зрения В.А. Шнирельмана, дорог его сторонникам, во-первых, тем, что «он подпитывает ностальгию по былому величию, сохраняя за Россией облик великой державы, <…>. Во-вторых, настаивая на особом пути Рос­сии, он изымает ее из обычной универсальной эволюционной схемы (в по­нимании автора – либеральной. – В.Ш.), основанной на социально-экономи­ческих критериях. <…> В-третьих, отказываясь от линейности историче­ского процесса в пользу цикличности, цивилизационный подход дарит России надежду на возрождение и новый взлет в будущем» [27, с. 97]. Но ни слова не говорится о том, что появление цивилизационной парадиг­мы было вызвано реальными потребностями в объяснении причин того, по­чему страны не-западного мира не в состоянии следовать западным ценно­стям, нормам, моделям поведения, устройству общества. Это в полной мере относится и к российскому обществу.

Вопросы методологии анализа российской истории

В современной литературе многими авторами выделяются две главные линии или два способа понимания, интерпретации российской истории в отечественной мысли – историософский и теоретико-методологический, каждый из которых прошел большой путь в своем развитии. Об этом пишут, в частности, в своей работе «Русская философия истории» Л.И. Новикова и И.Н. Сиземская. Если в русской философской мысли «понятие философии истории применялось ко всем направлениям и школам и ориентировало на объяснение исторического процесса, то понятие историософии, акценти­рующее идею софийности, несло оттенок метаисторичности. Можно сказать, что русская философия истории в своих истоках и наиболее ярких проявле­ниях тяготеет именно к этому, историософскому, направлению» [16, с. 4].

Возникновение историософских учений на Руси в значительной мере обусловлено принятием христианства и основанной на нем традициона­листской системы ценностей. Современное историософское направление в изучении российской истории связано, прежде всего, с именами Н.А. Бер­дяева и В.В. Зеньковского, известного русского философа и богослова. «Русская мысль сплошь историософична, – пишет В.В. Зеньковский, – она

постоянно обращена к вопросам о «смысле» истории, конце истории и т.п.» [8, с. 22]. Историософский подход получил в последнее время широкое рас­пространение среди отечественных ученых, особенно в связи с растущим вниманием к культурно-историческим основам российской цивилизации. О следовании принципам историософии заявил С.А. Никольский в докладе «О проблеме цивилизации и цивилизационном развитии России. Историо­софский анализ» на одном из заседаний теоретического семинара Институ­та философии РАН [15].

Теоретико-методологическое направление ориентировано на философ­ское осмысление достижений исторической науки. К его сторонникам мож­но отнести русских просветителей, либеральных историков и публицистов дореволюционного периода, а в советское время – философов-марксистов. Должен быть по достоинству отмечен вклад в развитие философии истории целого ряда советских авторов, развивавших марксистский подход, их стремление преодолеть кризисное состояние теории формаций.

Сегодня высказывается точка зрения о том, что в постсекулярную эпо­ху наблюдается встречное движение между двумя этими направлениями – историософией и философией истории, но, скорее, можно говорить о вза­имной дополнительности, поскольку эти два подхода имеют принципиаль­но не совпадающие предметы анализа. Собственно, по этой причине суще­ствует определенный предел сближению указанных двух подходов. Исто­риософия представляет собой по преимуществу нарративное знание, где господствуют большие исторические построения, в отличие от теоре­тико-методологического подхода, который нацелен на разработку категори­ального, понятийного аппарата и структуры теории. «Историософия не мо­жет заменить научную философию истории. <…> Системный характер, доказательность и обоснованность философско-исторических выводов не равнозначны историософским представлениям, основанным на тради­ционалистской системе ценностей» [2, с. 161]. Но их противопоставление также имеет определенные пределы: они основаны на вере, только одна из них на религиозной, другая – на философской.

Мне ближе, как исследователю, теоретико-методологический подход, который ориентирован в первую очередь на философское осмысление но­вейших достижений социально-исторических наук. При этом в качестве ме­тодологии исследования выступает диалектически понятая идея развития. В этом направлении исследований сегодня самая неразработанная пробле­матика связана с философским осмыслением неравномерности процесса ис­торического развития человеческого общества, которое может дать вполне конкретный ответ на вопрос об исторической судьбе концептуального поня­тия «особый путь России». В этом заключалась основная цель моего иссле­дования, результаты которого изложены в настоящей статье.

Здесь нужно подчеркнуть, что этот концепт приобретает различные конкретные смыслы при анализе отдельных этапов исторического процесса. До конца средних веков нет единого потока истории, но есть многолиней­ность, есть на исторической арене целый ряд локальных цивилизаций и, со­ответственно, параллельно идущих потоков локальных исторических про­цессов. Ситуация со смыслом концепта особого пути России кардинальным образом меняется с началом становления капитализма и всемирной исто­рии. Речь в дальнейшем и пойдет о том конкретном смысле, которым оно наполняется на этом этапе.

Школа мир-системного анализа или мир-системного подхода занимает сегодня если не ведущее, то одно из самых значимых мест среди методоло­гий исторического анализа. Ее теоретические истоки можно обнаружить уже в работах К. Маркса. В начале XX в., когда встал вопрос об экономиче­ской и социальной сущности колониального мира, ряд марксистов – Р. Гиль­фердинг, Р. Люксембург, В.И. Ленин, Н.И. Бухарин, М.Н. Покровский сдела­ли ряд важных теоретических и практически-политических выводов в ре­зультате анализа процессов накопления капитала в эпоху империализма и указали на растущую в этой связи неравномерность развития всемирной истории, достигшую к тому времени катастрофического характера.

Быстро растущий интерес к мир-системному подходу на мир, так же как и к цивилизационному подходу, появляется в 70–80-е гг. прошлого сто­летия в связи с переходом к постиндустриальному этапу развития общества и кризисом однолинейной интерпретации формационного прогресса чело­вечества. Современными создателями школы мир-системного анализа счи­таются широко известные западные ученые И. Валлерстайн, А.Г. Франк, С. Амин, Дж. Арриги, ряд других авторов.

Главный труд И. Валлерстайна в четырех томах «Мир-система Модерна. I–IV» носит в основном экономический характер, но не только. Капитализм представляет собой исторический капитализм. Он возникает одновременно и как общественный способ производства, и как единая мировая экономиче­ская система. В этом суть теоретического открытия И. Валлерстайна. Капи­талистическая мир-система складывается, – пишет И. Валлерстайн, – «в долгом XVI в.». Она существует уже свыше 500 лет и имеет свои есте­ственные, иначе говоря, объективные законы развития. Это означает, что «она зародилась, развилась и однажды прекратит свое существование по­средством дезинтеграции или фундаментальной трансформации» [4, с. 95]. Вместе с тем ряд положений и выводов И. Валлерстайна были подвергнуты критике. Но в своем реальном звучании его учение фактически стало новым взглядом на исторический процесс, которое на основе анализа огромного эмпирического материала позволило показать реальное воздействие внеш­них факторов и, прежде всего, экономических связей и отношений на разви‐

тие отдельных стран. Постепенное расширение западно-центричной капи­талистической мир-экономики до размеров глобальной единой историче­ской мир-системы сопровождается возникновением в последней Центра (ядра), периферии (колониальных стран) и полупериферии, главным об­разом в виде периферийных империй.

В настоящее время имеется огромная литература по мир-системному анализу, насчитывается целый ряд интерпретаций этой «западной неомарк­систской» концепции как зарубежными, так и отечественными авторами. Что касается отечественной литературы, то наиболее серьезную попытку применения мир-системного анализа к истории России предпринял Б.Ю. Кагарлицкий [10]. Философское осмысление связи мир-системного анализа с цивилизационным подходом оказалось для современной отече­ственной мысли весьма сложной и далеко не решенной задачей [24].

Российская история после окончания ордынского ига самым непосред­ственным образом связана с историей становления европейского капитализма. К середине XVII в. Московское царство начинает занимать место на периферии европейской экономической системы. Наряду с Россией на ее периферии ока­зываются и такие империи, как Китайская, Османская, Персидская, империя Великих Моголов и другие государства-цивилизации (миры-империи). Вслед­ствие этого обстоятельства характер отношений между Западом и Россией, другими периферийными империями носит изначально асимметричный харак­тер. Запад в принципе не может существовать без возникающих торговых, эко­номических, финансовых связей, чего нельзя сказать про не-западный мир.

Взаимодействие России с Европой, встающей с XVI в. на путь капитали­стического развития, приводит к становлению устойчивого межцивилизаци­онного, межгосударственного общественного разделения труда, которое сна­чала было выгодно обеим сторонам. Взаимная зависимость приводит к пора­зительно различным результатам. Когда начинается ускоренное развитие капитализма на Западе, Россия начинает все больше специализироваться на вывозе природного сырья, частью первично обработанного, сельскохозяй­ственной продукции, в первую очередь зерна. Для Англии и других европей­ских стран первого, спонтанного пути развития, такой характер торговли, когда Россия становится надежным рынком сбыта ее промышленных товаров, выступает важным условием развития мануфактурного, а затем и промыш­ленного капитализма, страны в целом. Указанное разделение труда ведет сна­чала к отставанию России, а затем к появлению и углублению зависимости, которая начинает носить неустранимый характер. Россия не виновата в том, что к середине XVII в. центр экономического развития на континенте смеща­ется в Западную Европу, и она оказывается на периферии формирующейся европейской (западной) капиталистической мир-экономики, агрессивно стре­мящейся к тому, чтобы стать всемирной и единственной мир-системой.

Зависимый и отсталый характер российской экономики складывается и усиливается на протяжении последующих столетий вплоть до 1917 г. Объективной основой для этого, что важно подчеркнуть, явилось сложив­шееся международное общественное разделение труда, место России в мировой экономической системе. Западноевропейские страны всеми воз­можными способами стремятся к тому, чтобы в России шла точечная, выбо­рочная модернизация, главным образом как индустриализация только в тех отраслях, которые поставляли бы нужные для Запада товары.

В странах Западной Европы бурно росли мануфактурное, а затем про­мышленное производство, объемы вывоза готовых промышленных товаров, для чего требовалось все больше сырья и продукции аграрного сектора, складывался новый общественный строй, все то, что впоследствии будет названо обществом модерна. В России аграрно-торговый капитал подчиняет себе промышленный капитал и способствует сохранению самодержавия и общинно-крепостнического строя, тормозит и неоднократно останавлива­ет необходимые для развития общества экономические, социальные и поли­тические преобразования.

Российская экономика все больше приспосабливалась к требованиям внешнего рынка, что усиливало ее неравномерный, неорганический харак­тер. Расчетливая и эгоистическая политика Запада была направлена на то, чтобы Россия не выбралась из колеи выборочной модернизации, которую очень часто и не вполне точно характеризуют как догоняющую модерниза­цию. В информационной борьбе с Россией разыгрывание карты отстало­сти – совершенно беспроигрышная для Европы установка. Она гарантирует постоянное присутствие в сознании русских, россиян чувства недовольства своей страной на протяжении столетий. Избавиться от этого чувства русско­му, россиянину трудно, даже если он этого желает, поскольку на путях дого­няющего развития преодолеть отсталость невозможно, можно сменить лишь одну форму отсталости на другую.

Исторические предпосылки альтернативного пути
развития капитализма в России в XIX в.:
от эпохи Николая I к Александру III

Российскую империю как форму организации общественной жизни от­личают, по крайней мере, следующие черты, носящие характер онтологиче­ских констант государства: самодержавие, сакральность высшей власти, жесткая централизация властно-управленческой, бюрократической вертика­ли, доминирование в обществе отношений непосредственного, личного господства и подчинения, сращенность власти и собственности, многоэт­ничный характер населения империи, наличие доминирующей русской

культуры [26]. Догоняющее развитие в теоретическом смысле слова нужно рассматривать как модернизационную трансформацию периферийной им­перии. Но насколько это было возможно в той конкретно-исторической си­туации, в какой оказалась Российская империя, это центральный вопрос, от решения которого зависит и отношение к концепту особого пути.

К концу XVIII в. после свершения Французской революции Россия ока­зывается на развилке истории. Понимание того, что усвоение многих дей­ствительно прогрессивных достижений Запада не решает кардинальным об­разом судьбу страны, что предлагаемые Западом способы преодоления от­сталости не могут дать тот однозначный результат, о котором постоянно твердило информационное «просветительство» с Запада, – все это рождает в русском общественном сознании другое чувство: нужно искать свой соб­ственный путь решения существующих в стране проблем. Скорее всего, де­ло не просто в отсталости. Ведь вместе с ней пришла зависимость от Запа­да, то, что впоследствии начинает все больше приобретать черты его коло­ниального превосходства, которое начнет осознаваться в полной мере только в пореформенной России.

Отношения между капитализирующейся Западной Европой и Россией носят циклический характер на протяжении последних четырех-пяти сто­летий. Интересные мысли в этом плане высказал еще в 1990-е гг. В.Л. Цымбурский [22]. Он предложил модель циклического геополитиче­ского взаимодействия России и Запада. В конце каждого цикла вектор рос­сийской политики претерпевает радикальное изменение с проевропейского на противоевропейский – евразийский. В итоге получается следующая кар­тина российской истории, исходя из циклической модели истории. Первым на путь реализации национального, в смысле особого пути, попытался встать Николай I, затем имел место антилиберальный курс Александра III. С конца 20-х г. XX в. при И. Сталине началась реализация концепции «строительство социализма в одной стране».

Выбор догоняющего пути развития связан с такими именами, как Алек­сандр I, Александр II, Николай II, в некотором смысле Горбачев. Сегодня многие действия и планы В.В. Путина можно интерпретировать как стрем­ление проложить для России собственный путь развития как продолжение особого пути с учетом кардинальных перемен, происходящих в мире. Одна­ко пределы действия как того, так и другого пути развития обуславливаются сохранением целостности Российского государства, его эффективностью, в конечном счете, степенью конкурентоспособности на исторической арене. Возникающие угрозы распада страны порождают с необходимостью смену вектора российской политики. Поэтому каждый проект в рамках того или иного вектора имел временные рамки.

Рассмотрение отношений России с Западом под таким углом зрения, на наш взгляд, позволяет глубже взглянуть на актуальную для России во все времена проблему отстающего – догоняющего развития. Движение к Евро­пе не отменяло характер выборочной, во многом диктуемой извне и потому зависимой модернизации, что не позволяет говорить о догоняющем разви­тии в точном смысле этого слова. Ведь в таком случае на первое место вы­двигается задача полномасштабного заимствования политических, экономи­ческих и культурных достижений Запада с целью сокращения разрыва в уровнях экономического развития и перестройки социально-политических структур, всего общества по западному образцу, революционную смену или существенную трансформацию констант традиционного государства, оста­вавшихся неизменными на протяжении столетий. Отдельные достижения не в состоянии кардинальным образом решить проблему отсталости, а сле­довательно, изменить сам характер развития. Все это и порождает в обще­стве мысли о необходимости смены политического вектора развития.

При движении России от Европы на первое место выходит стремление найти в рамках устойчиво протекающей цивилизационной эволюции свой собственный национальный путь развития. С ним связана конкурентная (в перспективе, возможно, обгоняющая) парадигма развития с максималь­ным использованием потенциала всех составляющих собственных онтоло­гических констант – от раздаточной (распределительной) экономики до го­сударственного патернализма и сакральности власти при изменяющихся в ходе развития возможностей для трансформации.

Поскольку имеет место дистанцирование страны от Запада, от стран первого эшелона развития – Центра капиталистической мир-системы, то при анализе альтернативного пути развития возникает реальный вопрос, возможно ли ускоренное развитие государства и общества в целях преодо­ления отставания и зависимости в условиях создаваемой для этого модели ситуации в той или иной мере «осажденной крепости». При растущем от­ставании и необходимости мобилизационного рывка, ускоренного развития, конечно, возникает объективная потребность в сохранении и, более того, в усилении централизации властно-управленческого аппарата.

Подчеркну еще раз, идея особого пути России появляется как ответ на вызовы западного капитализма в условиях его стремительного развития. Впервые эта проблема, именно как проблема политического выбора, возни­кает в более-менее явном виде с приходом к власти Николая I. (Если не счи­тать отдельных шагов, сделанных его отцом – императором Павлом). Его политику можно охарактеризовать как первую попытку создания в до-бур­жуазном, традиционном обществе альтернативы западному пути промыш­ленного развития, объективно допускающей в то время появление в стране только ранних форм государственно-бюрократического по своей природе

капитализма. Но нас интересует не столько личность императора, сколько та эпоха, тот антилиберальный поворот, который был совершен императо­ром, то символическое обозначение эпохи, как николаевской эпохи, которая заняла тридцать лет.

Значимость этой эпохи в истории страны наглядно показал известный историк А.Н. Янов, покинувший Советский Союз в 1970-е г., и опублико­вавший за рубежом обширное трехтомное исследование «Россия и Европа», в котором он показал себя убежденным сторонником европейского пути России. Он особо подчеркивал огромное негативное воздействие николаев­ской эпохи на последующее развитие страны. Значимость этой эпохи была настолько велика, что в предложенной Яновым периодизации русской исто­рии она заняла отдельное место. Николаевской эпохе историк посвятил весь второй том, названный загадкой николаевской России:

• – Европейское столетие России (1480–1560)

• – Первый Русский проект (1560–1584)

• – Московитское столетие (1584–1689)

• – Новый Европейский проект (1689–1825)

• – Второй Русский проект (1825–1855)

• – Постниколаевская полуевропейская Россия (1855–1917) [29].

Кстати, эта периодизация выглядит хорошей иллюстрацией идеи цикли­ческих отношений России с Европой.

Второй Русский проект Николая I (особый путь) – это один из самых сложных для понимания периодов российской истории. Из всех императо­ров, кто правил страной после Петра I, самым национальным императором считается Николай I. Жандарм Европы, Николай Палкин – так и никак ина­че именовали Николая I дореволюционная демократическая публицистика и советская историческая наука, так именует его современная либеральная историография. Причины фальсификации его идей и стремлений весьма по­казательны. Совершенный им поворот сопровождался выдвижением идеи национального самоуважения и, соответственно, моральным отторжением либеральных основ Запада. Все это вызывает до сих пор не просто критику деятельности императора, но и попытки тотальной негативной оценки этого периода русской истории.

Если слова поддержки в адрес николаевского поворота в политике при­ходится тщательно выискивать в литературе (см. прим. 4), то критике посвя­щено подавляющее количество работ. В этом отношении второй том А. Яно­ва представляет собой редкую антологию анти-николаевских по смыслу ци­тат и комментариев со времен Николая I по сегодняшний день. Вот одна из многочисленных цитат николаевских времен: «Теперь только открывает­ся, как ужасны были для России прошедшие 29 лет. Администрация в хао­се; нравственное чувство, умственное развитие остановлено; злоупотребле‐

ние и воровство выросло до чудовищных размеров. Все это плод презрения к истине и слепой варварской веры в одну материальную силу», – писал А.В. Никитенко в разделе своего дневника за 1855 г., либеральный историк литературы, служивший цензором в 1830–1850-е гг., т.е. во времена цар­ствования Николая I [14, с. 421].

Для понимания действительной значимости николаевской эпохи для дальнейшего развития России важно следующее. В философской ли­тературе, особенно историософского характера, российская история обсу­ждается при явном игнорировании внешнеэкономических факторов и чрез­мерном внимании к политической и дипломатической деятельности правя­щих кругов. В первые десятилетия XIX в. в общественном мнении России нашли отражение бесконечные споры между сторонниками протекционизма и свободы торговли. Были весьма популярны идеи Адама Смита. Евгений Онегин «читал Адама Смита и был глубокой эконом, т.е. умел судить о том, как государство богатеет, и чем живет, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет» [17, с. 8–9]. Адам Смит заложил основы экономи­ческого либерализма и свободной конкуренции, невмешательства государ­ства в экономические процессы.

За протекционизм выступали российские промышленники. Свободный ввоз товаров из Англии, которая с конца XVIII в. становится главным торго­вым партнером России, весьма негативно влиял на промышленное развитие страны. Положительные последствия снятия континентальной блокады Ан­глии сошли на нет после принятия нового таможенного тарифа Александром I в 1819 г., многие фабрики понесли большие убытки, были разорены. Напро­тив, за свободу торговли выступали помещики. И в основе правительственной политики Александра I лежала озабоченность сбытом сельскохозяйственной продукции. Промышленная революция в Англии привела к снижению спроса на сырье из России, в т.ч. на хлеб, которого становится много на мировом рынке. При Александре I структура экономики начинает понемногу приобре­тать колониальные черты. Реальная попытка избавления от них приобретает практические контуры после поражения восстания декабристов.

При Николае I промышленность вновь стала расти быстрыми темпами. Сохраняется протекционизм. А появление избытка товаров при узком вну­треннем рынке рождает так называемый Восточный вопрос. Новый тамо­женный тариф 1841 г. вызвал взрыв негодования в Англии. Русофобские на­строения становятся официальной линией ее внешней политики. Николай I поддерживал протекционистские меры против Англии для защиты нацио­нальной промышленности. Разумеется, одного этого шага было достаточно для того, чтобы представить императора и всю Россию в европейском обще­ственном мнении в совершенно непривлекательном свете. В течение всех сороковых годов Англия прикладывает немало сил, чтобы регулярно ста‐

вить вопрос о пересмотре таможенного тарифа. Крымская война – это была, можно сказать, нулевая мировая война, на которую Англия и Франция по­звали на помощь в борьбе с Россией практически всю Европу. А когда в 1856 г. Александр II отменил николаевский таможенный тариф, англий­ская пресса рассыпалась в комплиментах ему.

Главная причина борьбы Запада, в первую очередь англосаксов, с Рос­сией на политическом уровне состояла и по-прежнему состоит в том, чтобы не допустить возникновения такого центра силы на континенте, который бу­дет угрожать его экономическому могуществу и стремится к независимому, суверенному существованию на мировой арене.

Обычно принято говорить об антилиберальной эпохе Николая I как об эпохе угрюмой и безжалостной бюрократии, существования жесткой цензуры, ограничений для русских в поездках за границу и в установлении контактов с Западом. Все это было представлено в оппозиционной мысли как строительство «осажденной крепости». Защита безопасности не ограни­чивалась лишь таможенными тарифами, можно говорить и о суровых мерах по подавлению политической жизни в стране. Об этом забывать нельзя. Но Николай I не был реакционером, каким его часто изображают, он был консерватором, не чуждым идее эволюционного прогресса, способным к умеренным реформам сверху.

С другой стороны, именно в период правления Николая I в 1830–1840-е гг. складывается в обществе в полной мере национальное самосознание и нацио­нальное самоуважение, национальная русская литература, получившая миро­вое признание. Были достигнуты огромные успехи не только в литературе, но и в изобразительном искусстве, музыке, театре, публицистике, в культуре в целом. Именно она становится средством связи всех сторон общественной жизни, выразителем общественных идеалов, проблем становления личности, критики рождающейся буржуазной морали. Академик Ф.А. Бредихин в вы­ступлении на публичном заседании Академии наук 29 декабря 1896 г. по слу­чаю столетия со дня рождения Николая I, сказал, что «целый большой трактат потребовался бы для того, чтобы показать, как много сделано при Николае I для просвещения России: новые уставы университетов, поставившие эти учре­ждения на уровень западноевропейских, стройная система преобразованных гимназий и училищ, охватившая сетью все губернские и уездные города…» [3, с. 452]. Русские люди постепенно перестают испытывать чувство неполно­ценности и зависти. Есть несомненная связь между политикой «удаления» России от Западной Европы, противостояния западной критике российского общества и его традиций и достижениями в сфере культуры на национально-ориентированном пути развития.

Николай I уделяет особое внимание развитию Российской Академии наук, созданию целого ряда новых научных лабораторий, институтов и учебных за‐

ведений. Следует сказать о большой сумме денег, отпущенных для строитель­ства Пулковской обсерватории, которое велось быстрыми темпами, а после его окончания в 1839 г. обсерватория стала одной из ведущих в мире; о соб­ственноручном редактировании императором Устава Академии наук России, который много десятилетий до 1926 г. оставался действующим  [21]. Николай I активно занимался строительством шоссейных дорог в стране, которое приоб­рело огромные масштабы. Один из исследователей его деятельности, Б.Н. Та­расов назвал все сделанное Николаем I «транспортной революцией».

В ходе происходящего рывка возникает разрыв между экономическими и политическими реформами, создается впечатление, что государственная власть просто не желает идти на радикальную перестройку политической си­стемы. Но альтернатива централизованной государственной власти, всем дру­гим названным выше константам государства тогда еще актуально не суще­ствовала, нельзя же создать на докапиталистическом экономическом базисе западную политическую систему, не говоря уже о неоспоримом господстве отношений личной зависимости в традиционном обществе. Это обстоятель­ство хотелось бы особо подчеркнуть в связи с провальной попыткой Горбаче­ва поставить радикальную политическую реформу впереди экономической.

Противоевропейский вектор мог дать другое, но тоже перспективное направление развития страны, если линия Николая I была бы продолжена в дальнейшем. Пожалуй, это был тот самый момент, когда Россия могла стать центром иного, но тоже капиталистического развития. Но это была бы другая модель – модель государственного капитализма, в которой целе­направленное строительство капиталистической экономики ставится на службу государству, способствует достижению им своих национальных задач, что впоследствии продемонстрировала Германия Бисмарка. Но пере­ход к капитализму как к господствующему строю и в том и в другом россий­ском случае, требует со стороны государства протекционистского подхода к преобразованию экономики, социальной структуры и других, привычных российскому обществу средств организации общественной жизни. Именно идеология немецкого протекционизма Ф. Листа, реализованная объединен­ной Германией при Отто фон Бисмарке, своим примером и пафосом породи­ла индустриальную эпоху Александра III, которую в наибольшей степени идеологически связывают с экономической политикой С.Ю. Витте [11]. В Германии был реализован альтернативный вариант развития по капитали­стическому пути в результате революции «сверху», но он не привел к перехо­ду Германии в Центр капиталистической экономической мир-системы, а напротив, стал одной из причин первой мировой войны. Закрытие пробле­матики особого пути для нее станет итогом второй мировой войны.

Сравнительный анализ особых путей развития
Германии и России: сходство начальных позиций
и противоположность полученных результатов

Прежде всего, следует обратить внимание на возникновение противоре­чия между первым и вторым эшелонами развития капитализма в странах Европы, поскольку становление западной цивилизации в каждом из них про­ходило принципиально различным образом.

К концу XIX в. в первый эшелон спонтанного развития капитализма во­шли страны Западной Европы – Англия, Франция, Голландия, Бельгия, Да­ния, Швеция и некоторые другие. Во втором эшелоне форсированного разви­тия находились Германия, Россия, страны Центральной и Южной Европы.

Здесь мы сталкиваемся с весьма сложной проблемой, которая формулиру­ется примерно так. В сборнике «“Особый путь”: от идеологии к методу», о ко­тором уже ранее шла речь, предпринимается еще одна настойчивая попытка развеять иллюзию об «особом пути» развития России. В этом сборнике во вто­рой части «Особый путь»: Европейский контекст» основное внимание уделено проблеме «Sonderweg» – «особому пути» Германии. Основной вывод, который делается во второй части книги, состоит в том, что Германия переболела этой идеей, и теперь она нормальная страна, т.е. страна высокоразвитого капитализ­ма. Вот только Россия все никак не может переболеть этой болезнью. Сегодня она вновь больна, как и все двести лет, если не больше. Страна все время ищет свой «особый» путь, это и является главной причиной ее нахождения в посто­янно переходном состоянии. Различные авторы, но очень похожие – наступа­тельные по настрою и уверенные в своей правоте – не признают за иной точ­кой зрения права на существование в науке, и сами низводят эту проблему на уровень идеологического упрощения и безусловного осуждения.

Некоторые немецкие авторы сборника сомневаются в том, что опроверг­нуто наличие особого пути немецкой истории в XIX–XX вв. [12, с. 285]. Осо­бый путь существовал в Германии, он порожден был, прежде всего, оккупа­цией армией Наполеона значительной части небольших германских госу­дарств и бурным ростом антилиберальных, антифранцузских настроений.

И.Г. Фихте пишет работу «Замкнутое торговое государство» (1800). Цель такого замкнутого государства – «достижение национальной независи­мости государства. Государство должно замкнуться от иностранной торгов­ли и образовать с этого момента такой же обособленный торговый меха­низм, какой оно уже образовало – обособленный юридический и политиче­ский организм» [19, с. 214]. Центральная идея национальной общественной мысли – торговый протекционизм, без которого невозможно самостоятель­ное развитие страны. Более того, замкнутое торговое государство способно быть самодостаточным в своем развитии. И оно сможет таким образом ре­ально обеспечить своим гражданам достойное человеческое существование.

В своей более поздней работе «Речи к немецкой нации» (1809 г.) И.Г. Фихте пишет о том, что строительство нового государства и политиче­ской системы в Германии нужно начинать с формирования духовной лично­сти. Безусловной предпосылкой совершенной личности является совершен­ное государство. Духовная культура посредством «национального воспита­ния» задает человеку нормы поведения, следование которым делает его цивилизованным человеком. Иными словами, именно национальная культу­ра открывает перед индивидом понимание того, что можно назвать цивили­зованностью. Цивилизация в Германии возможна как порождение нацио­нальной культуры.

В этой работе И.Г. Фихте дает оценку идейным увлечениям немцев, влиянию на них французского либерализма, давая общую характеристику этому влиянию – «заграница», или иностранщина. Впоследствии Н.Я. Да­нилевский в России будет описывать подобную ситуацию, называя ее «евро­пейничаньем». Нельзя не сказать здесь об отношении либерально-западни­ческой мысли к взглядам Фихте, которое открывает еще один более глубо­кий и сложный пласт для понимания проблематики особого пути Германии и не только Германии. Либерально-западническая позиция не может оцени­вать идейное сопровождение «особого пути» иначе, чем движение в сторо­ну национализма и национал-социализма.

Как утверждается в одном из современных комментариев (2013), начало этому движению было положено именно работой Фихте «Речи к немецкой на­ции». «Прочитав последние 12, 13, и 14 лекции, честно говоря, легко понима­ешь, почему Фихте часто называют духовным отцом германского национализ­ма, а иногда даже обвиняют его в формировании того образа мыслей, который сделал возможным национал-социализм и Холокост. И если последнее обви­нение еще можно от него отвести, то первое – нет» [7]. Такого рода выступле­ния против сторонников «особого пути» Германии прямо бьют и по сторонни­кам «особого пути» в России, которых обвиняют в национализме.

Продолжением линии И.Г. Фихте стал труд Иоганна Тюнена «Изолиро­ванное государство в его отношении к сельскому хозяйству и националь­ной экономике» (1826, 1 том). Речь идет в первую очередь об обосновании протекционизма, который был положен в основу политики Германии, осо­бенно после ее объединения в 1871 г. Выдающийся немецкий экономист Ф. Лист создает альтернативную английскому экономическому либерализ­му школу политэкономии, издав работу «Национальная система политиче­ской экономии» (1841). Главное – это опора на собственные силы. Россий­ский государственный деятель С.Ю. Витте высоко оценил эту работу, издав в 1889 г. большую статью, в которой особо подчеркнул, что «мы, русские, в области политической экономии, конечно, шли на буксире Запада, а пото­му при царствовавшем в России в последние десятилетия беспочвенном

космополитизме нет ничего удивительного, что у нас значение законов по­литической экономии и житейское их понимание приняли само нелепое направление. <…> Лист составил эпоху не только в научной, но и в практи­ческой жизни Германии. Он положил в своем отечестве основание науки, называемой национальной экономией (в противоположность политической экономии» [5, с. 261–262]. С.Ю. Витте обосновал возможность создания мощной отечественной промышленности при условии, что на первых эта­пах ее становления она должна быть защищена от иностранной конкурен­ции таможенным барьером. Новый таможенный тариф при Александре III был принят в России в 1891 г. и сыграл большую положительную роль.

Протекционизм – господствующее направление в течение всего XIX в. в экономической политике Германии. Политика жесткого протекционизма привела ее, как, впрочем, и Северо-Американские Соединенные Штаты, к впечатляющим результатам.

Ф. Энгельс писал о том, что немецкие социалисты гордятся тем, что они ведут «свое происхождение не только от Сен-Симона, Фурье, Оуэ­на, но также и от Канта, Фихте, Гегеля» [28, с. 323]. В первые годы совет­ской власти в государственных издательствах была издана работа И. Фихте о замкнутом торговом государстве (1923 г.), сам он зачисляется в те годы чуть ли не в родоначальники социализма, а в 1926 г. – работа И. Тюнена, на­рисовавшего идеальный образ замкнутого государства на основе доведен­ной до предела идеи протекционизма. Не случайно публикация этих книг совпала с дискуссиями в советском обществе о возможности построения со­циализма в одной стране.

Мне представляется, что особый путь, действительно, начал реализовы­ваться Германией Бисмарка в ходе форсированного развития страны по капи­талистическому пути после революции «сверху» 1871 г. Германия становит­ся буржуазным государством, хотя и с многочисленными оставшимися фео­дальными чертами или «пережитками». Это была грандиозная по тому времени попытка создания второго Центра силы (второго Центра развития капитализма, но иного исторического типа) на европейском пространстве, альтернативного английскому капитализму, хотя принадлежность Англии к Европе остается предметом постоянных споров, вновь ставших острыми после выхода Англии из Евросоюза. Британская империя, конечно, сделала все, чтобы не допустить существования на континенте мощного геополитического субъек­та, особенно в связке Германии и России. Разгром Германии в первой мировой войне не смог до конца уничтожить намерение Германии создать такой альтерна­тивный центр. И вновь тема «особого пути» уже в версальской Германии оказы­вается в центре внимания социальных наук. Теперь она возникает как необходи­мость в консервативной революции в Германии и обосновании «Третьего пути».

Один из первых манифестов консервативной революции принадлежит перу выдающегося немецкого писателя Томаса Манна, который в сборнике статей «Размышления аполитичного» (1918 г.) дает немецкое понимание то­го, как следует мыслить соотношение культуры и цивилизации. При этом, конечно, следует иметь в виду, что Германия воевала в первую мировую вой­ну с Антантой, с военно-политическим союзом Англии, Франции и России.

Если взглянуть на то, куда завели Францию ее политики, то можно полу­чить ясное доказательство того, что «политика» не всегда на пользу стране и народу: «То, против чего вынуждено возмутиться самое глубокое во мне, мой национальный инстинкт, был вопль о “политике” в том значении этого слова, которое присуще ему в духовной сфере. Это – “политизация духа”, искажение понятия «дух» в угоду улучшательскому Просвещению, револю­ционной филантропии, которые действуют на меня как яд и operment; я убе­жден, эти протест и отвращение вызваны не чем-то личным и временным, нет, в них проявилось мое национальное бытие.

Различие между духом и политикой содержит в себе различие между культурой и цивилизацией, душой и обществом, свободой и всеобщим изби­рательным правом, искусством и литературой; германство (Deutschtum) это как раз и есть культура, душа, свобода, искусство, но не цивилизация, общество, всеобщее избирательное право, литература» [13].

Писатель поддерживает Германию, не потому что она внешнеполитиче­ский конкурент Англии, а потому, что Германия – ее духовный противник; а что касается английского защитника «человеческой цивилизации», то страх, ненависть и сопротивление вызывает у писателя не столько поли­тическая враждебность этого защитника к Германии, сколько его духовная анти-немецкость. Томас Манн осуждает своих западников, они хотят такой демократии в Германии, чтобы именно в этом пункте исчезла противопо­ложность между Германией и Западом, чтобы именно в этом пункте они сравнялись бы. Манн называет это чистым безумием. Вполне понятно, что при слиянии национальных демократий в европейскую или в мировую демократию от немецкой сущности не останется и следа; всемирная демо­кратия, империя цивилизации, «общество человечества» может носить более или менее романский или англосаксонский характер – немецкий дух в этом обществе истребится полностью, он растворится, его больше не будет.

Перед нами здесь не просто мнение немецкого писателя и философа Т. Манна, и вопрос даже не в том, что он воспроизводит известное сужде­ние О. Шпенглера о первенстве культуры перед цивилизацией. В немецкой истории видится иной ход становления буржуазной цивилизации в сравне­нии с романским (французским) путем развития как неким эталоном ста­новления цивилизованного общества, когда по мере становления буржуаз­ной цивилизации возникает современная культура именно буржуазного

общества. Следует подчеркнуть, что здесь имеется в виду романская, и только в этом смысле западная цивилизация, которую как раз и выдают за общечеловеческую цивилизацию.

В 20-е гг. XX в. можно говорить о существовании континентального Запада во главе с Францией, затем Европы (Средняя Европа, Mitteleuropa), центром (и сердцем) которой оказывается Германия, и Советской России – центра Евразии. Суть консервативной революции состояла в сочетании тра­диционных ценностей (государство, нация, империя и т.д.) и ценностей со­циалистических (социальное государство, социально-ориентированная эко­номика). Такой была в теоретическом плане попытка преодоления дихото­мии, сложившейся на континенте. Геополитические интересы Германии традиционно были противоположны устремлениям атлантической части коллективного Запада. Отсюда и вырастает стремление Германии создать в центре Европы единый геополитический организм.

Поиски особого пути были продолжены после прихода к власти наци­стов, которые использовали многие идеи, высказанные теоретиками кон­сервативной революции. Сегодня прочно утвердилось в научной литерату­ре убеждение в том, что ученых, начиная с Фихте и заканчивая видными сторонниками «третьего пути», нельзя зачислять в предшественники и ду­ховные вожди национал-социализма. Поиски особого пути окончились сразгромом нацистский Германии и полной интеграцией послевоенной Германии в сообщество западных национальных государств, которое впо­следствии стало Европейским Союзом. Германия заплатила за это вхожде­ние огромную цену, и не только материальную, но и человеческую, интел­лектуальную. Как писал Черчилль: «Вы должны понять, что эта война ве­дется не против национал-социализма, но против силы германского народа, которая должна быть сокрушена раз и навсегда, независимо от то­го, в чьих руках она находится: в руках Гитлера или в руках священника-иезуита» [33]. Черчиллю приписывают и другую, более откровенную фор­мулировку: «Мы воюем не с Гитлером, а с немецким духом, духом Шилле­ра, чтобы этот дух не возродился» (см. прим. 4).

В настоящее время хорошо известно об англо-американских планах от­носительно того, как они хотели поступить с немцами после победы над на­цистской Германией. Были предложения стерилизовать тотально всех не­мецких мужчин и женщин, провести аграризацию страны, установить контроль над школьным и университетским образованием, социальными науками и, нако­нец, изменить идентичность немцев путем их метисизации. Одним словом, бы­ла разработана целая система духовно-интеллектуальной оккупации немецкой нации. И она дала и продолжает давать хорошие результаты. Есть немало дока­зательств того, что существует так называемый Акт канцлера, как часть тайного государственного договора 1949 г., когда каждый новый канцлер должен под‐

писать особый акт, в котором изложены основные ограничения, введенные тре­мя странами – США, Англией и Францией, относительно суверенитета ФРГ.

Национальный путь становления цивилизации в стране как порождение ее, прежде всего, своей собственной культурой оказывается закономерно­стью для всех стран второго эшелона становления капитализма. Что касается России, то она и в XIX в., и в XX, и в начале XXI в., как следует из всего вы­шесказанного, постоянно занята поиском, обоснованием и реализацией ста­новления цивилизации через культуру. Культурная революция в 1930-е гг. в советской стране самым неожиданным, но вполне закономерным образом раскрывает движение в обществе от рождавшейся советской культуры к со­ветской цивилизации, к советскому человеку.

В основе современного развития многих не-западных больших госу­дарств-цивилизаций лежит не только поддержка традиционной культурой своего типа цивилизации, но и создание необычных синтезных обществен­ных порядков. То, что считается консервативным, т.е. опорой на традицию, становится сочетаемым, естественно, с большими трудностями, как с соци­алистическими ценностями – высокоцентрализованная вертикаль власти, социальное государство, социально ориентированная экономика, так и с ли­берально-демократическими ценностями в самых разных соотношениях.

Критика «особого пути» постепенно перестает быть актуальной, по­скольку вопрос о реализации западного проекта общества модерн в этих странах постепенно исчезает из политической повестки дня [23]. А сама мо­дернизация все больше приобретает первоначальный смысл как новая инду­стриализация, обновление производства с использованием достижений по­следнего технологического уклада.

Реализация Красного Проекта в России (СССР) завершилась в 1991 г. После падения общества реального социализма дискуссия о путях дальней­шего развития страны развернулась с новой силой. После провала либе­рально-западнического проекта рост настроений в пользу выбора своего соб­ственного цивилизационного пути развития вызвал новую волну критики «особого пути» России, о которой шла речь в начале статьи. Исторический выбор страной еще не свершился. Наверное, не будет большим преувеличе­нием сказать, что сегодня происходит поворот политического вектора рос­сийской власти к Востоку со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Заключение

Исторический выбор Россией собственного пути в современных усло­виях может означать вместе с тем разрешение многовекового противостоя­ния Запада и России, оно мне видится сегодня здесь почти парадоксаль­ным – на путях перерождения современной Европы, когда заканчивается

эпоха господства в мире западной цивилизации и когда она перестает пре­тендовать на то, чтобы быть реальным воплощением, носителем универ­сальных общечеловеческих ценностей и образцом для подражания. Конеч­но, возможен и прямо противоположный вариант разрешения этого много­векового исторического противостояния, новое историческое поражение России, но оно требует отдельного обсуждения.

Европейский Запад стремительно меняется на глазах, особенно после событий февраля 2022 г. Но агрессивность и непредсказуемость его отноше­ния к России в последнее время, поддерживаемое мощью англосаксонской части западной цивилизации, представляет для России реальную и опасную угрозу. Так можно ли в этой ситуации говорить о том, что особый путь Рос­сии – это миф. Скорее будет верен обратный ход мысли – это реальность, это единственно сегодня верный путь для успешной реализации российско­го проекта цивилизационного развития. В этой ситуации вновь становится актуальной для социальной философии проблематика «осажденной крепо­сти», о которой автор написал отдельную статью [26].

Шевченко Владимир Николаевич – доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, главный научный сотрудник Института философии РАН, главный редактор журнала «Проблемы цивилизационно­го развития».

109240, Россия, Москва, ул. Гончарная, д. 12, стр. 1.

 

Vladimir N. Shevchenko – Sc.D. in Philosophy, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation, Chief Researcher of the Institute of Philosophy of the Russian Academy of Sciences, Editor-in-Chief of the journal “Civilizaion studies review”.

109240, 12/1 Goncharnaya str., Moscow, Russia.

vladshevchenko@mail.ru

Список литературы

1. 1. Айтнашев Т., Велижев М. «Особый путь»: от идеологии к методу // «Особый путь»: от идеологии к методу / Сост. Т. Атнашев, М. Велижев, А. Зорин. М.: Но­вое литературное обозрение, 2018. С. 9–35.

2. 2. Безлепкин Н.И. Историософская традиция в истории отечественной мысли // Вестник СПбГУ. Философия и конфликтология. 2018. Т. 34. Вып. 2. С. 151–164.

3. 3. Бредихин Ф.А. Речь акад. Ф.А. Бредихина, произнесенная в публичном заседа­нии Академии 29 декабря 1896 года // Николай I. Рыцарь самодержавия / Сост., вступ. ст. и коммент. Б.Н. Тарасова. М.: ОЛМА-Медиа Групп, 2007. 478 с.

4. 4. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Под ред. Б.Ю. Кагарлицкого. СПб.: Университетская книга, 2001. 414 с.

5. 5. Витте С.Ю. По поводу национализма. Национальная экономия и Фридрих Лист // Лист Ф. Национальная система политической экономии. М.: Европа, 2005. С. 257–304.

6. 6. Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. М.: Евразия, 1995. 207 с.

7. 7. Гурбанов Г.И. Г. Фихте. Речь к немецкой нации. СПб.: Наука, 2009. 350 с.

1. 8. Зеньковский В.В. История русской философии. М.: Академический Проект: Ра­ритет, 2001. 880 с.

2. 9. Зорин А. «Особый путь России» – идея трансформационного прорыва в русской культуре // «Особый путь»: от идеологии к методу / Сост. Т. Атнашев, М. Вели­жев, А. Зорин. М.: Новое литературное обозрение, 2018. С. 36–51.

3. 10. Кагарлицкий Б.Ю. Периферийная империя: Россия и миросистема. М.: Ультра. Культура, 2004. 521 с.; 4-е изд. М.: URSS: ЛЕНАНД. 2016. 455 с.

4. 11. Колеров М.А. Сталин: от Фихте к Берия. Очерки по истории языка сталинского коммунизма. М.: Модест Колеров, 2017. 638 с.

5. 12. Кока Юр. По окончании особого пути: к вопросу о состоятельности идеи // «Особый путь»: от идеологии к методу / Сост. Т. Атнашев, М. Велижев, А. Зо­рин. М.: Новое литературное обозрение, 2018. С. 277–296.

6. 13. Манн Т. Рассуждения аполитичного // Вестник Европы. 2008. № 24. URL: https://magazines.gorky.media/vestnik/2008/24/rassuzhdeniya-apolitichnogo.html  (дата обращения: 17.07.2021).

7. 14. Никитенко А.В. Дневник. В 3 т. Т. 1. М.: Гослитиздат, 1955. 543 с.

8. 15. Никольский С. О проблеме цивилизации и цивилизационном развитии России. Историософский анализ // Проблемы цивилизационного развития. 2021. Т. 3. № 1. С. 99–127. URL: https://civstudies.ru/article/view/6212/3215 (дата обращения: 17.07.2021).

9. 16. Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская философия истории: курс лекций. М.: Аспект Пресс, 1999. 399 с.

10. 17. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. Т. 3. М.: Правда, 1954. 480 с.

11. 18. Травин Д. «Особый путь» России: от Достоевского до Кончаловского. СПб: Изд-во Европейского ун-та в СПб., 2018. 221 с.

12. 19. Фихте И. Замкнутое торговое государство. Философский проект, служащий до­полнением к науке о праве и попыткой построения грядущей политики. М.: URSS, 2010. 161 с.

13. 20. Фурсов А. Ничейный дом Европа! URL: https://psyont.livejournal.com/17408605.html (дата обращения: 01.11.2021).

14. 21. Хромов Г. Российская академия наук: история, мифы и реальность // Отечествен­ные записки. 2002. № 7. URL: https://magazines.gorky.media/oz/2002/7/rossijskaya-akademiya-nauk-istoriya-mify-i-realnost.html (дата обращения: 01.11.2021).

15. 22. Цымбурский В.Л. Циклы «похищения Европы» // Иное. Хрестоматия нового рос­сийского самосознания. Т. 2. Россия как субъект. М.: Аргус, 1995. С. 207–254.

16. 23. Шевченко В.Н. Возвращение Китая на национальный путь развития в эпоху глобали­зации: значимость и выводы для России // Век глобализации. 2018. № 3. С. 106–119.

17. 24. Шевченко В.Н. Цивилизационный подход под огнем критики // Вопросы фило­софии. 2016. № 2. С. 33–44.

18. 25. Шевченко В.Н. Онтологические константы России как государства-цивилизации в контексте всемирной истории // Философские науки. 2019. № 1. С. 29–47.

19. 26. Шевченко В.Н. СССР как осажденная крепость // СССР в достижениях и ката­строфах. Размышления по случаю 100-летия. М.: Голос. 2022, С. 123–153.

20. 27. Шнирельман В.А. Цивилизационный подход как национальная идея // Национа­лизм в мировой истории / Под ред. В.А. Тишкова, В.А. Шнирельмана. М.: Наука, 2007. С. 82–105.

21. 28. Энгельс Ф. Развитие социализма от утопии к науке // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., Т. 19. М.: Политиздат, 1961. С. 185–230.

22. 29. Янов А. Россия и Европа. В 3 т. Т. 2. Загадка Николаевской России (1825–1855). М.: Новый хронограф, 2007. 502 с.

References

1. 1. Aytnashev T., Velizhev M. «Osobyy put»: ot ideologii k metodu // «Osobyy put»: ot ideologii k metodu / Sost. T. Atnashev. M. Velizhev. A. Zorin. M.: Novoye litera-turnoye obozreniye. 2018. S. 9–35.

2. 2. Bezlepkin N.I. Istoriosofskaya traditsiya v istorii otechestvennoy mysli // Vestnik SPbGU. Filosofiya i konfliktologiya. 2018. T. 34. Vyp. 2. S. 151–164.

3. 3. Bredikhin F.A. Rech akad. F.A. Bredikhina, proiznesennaya v publichnom zasedanii Akademii 29 dekabrya 1896 goda // Nikolay I. Rytsar samoderzhaviya / Sost., vstup. st. i komment. B. N. Tarasova. M.: OLMA-Media Grupp. 2007. 478 s.

4. 4. Vallerstayn I. Analiz mirovykh sistem i situatsiya v sovremennom mire / Pod red. B.Yu. Kagarlitskogo. SPb.: Universitetskaya kniga. 2001. 414 s.

5. 5. Vitte S.Yu. Po povodu natsionalizma. Natsionalnaya ekonomiya i Fridrikh List // List F. Natsionalnaya sistema politicheskoy ekonomii. M.: Evropa. 2005. S. 257–304.

6. 6. Gaydar E.T. Gosudarstvo i evolyutsiya. M.: Evraziya. 1995. 207 s.

7. 7. Gurbanov G.I. G. Fikhte. Rech k nemetskoy natsii. SPb.: Nauka. 2009. 350 s.

8. 8. Zenkovskiy V.V. Istoriya russkoy filosofii. M.: Akademicheskiy Proyekt: Raritet. 2001. 880 s.

9. 9. Zorin A. «Osobyy put Rossii» – ideya transformatsionnogo proryva v russkoy kul­ture // «Osobyy put»: ot ideologii k metodu / Sost. T. Atnashev, M. Velizhev, A. Zorin. M.: Novoye literaturnoye obozreniye. 2018. S. 36–51.

10. 10. Kagarlitskiy B.Yu. Periferiynaya imperiya: Rossiya i mirosistema. M.: Ultra. Kultura. 2004. 521 s.; izd. 4-e. M.: URSS: LENAND. 2016. 455 s.

11. 11. Kolerov M.A. Stalin: ot Fikhte k Beriya. Ocherki po istorii yazyka stalinskogo kom­munizma. M.: Modest Kolerov. 2017. 638 s.

12. 12. Koka Yur. Po okonchanii osobogo puti: k voprosu o sostoyatelnosti idei // «Osobyy put»: ot ideologii k metodu / Sost. T. Atnashev, M. Velizhev,  A. Zorin. M.: Novoye literaturnoye obozreniye. 2018. S. 277–296.

13. 13. Mann T. Rassuzhdeniya apolitichnogo // Vestnik Evropy. 2008. № 24. URL: https://​magazines.gorky.media/vestnik/2008/24/rassuzhdeniya-apolitichnogo.html (access date: 17.07.2021).

14. 14. Nikitenko A.V. Dnevnik. V 3 t. T. 1. M.: Goslitizdat. 1955. 543 s.

15. 15. Nikolskiy S. O probleme tsivilizatsii i tsivilizatsionnom razvitii Rossii. Istoriosofskiy analiz // Problemy tsivilizatsionnogo razvitiya. 2021. T. 3. № 1. S. 99–127. URL: https://civstudies.ru/article/view/6212/3215 (access date: 17.07.2021).

16. 16. Novikova L.I., Sizemskaya I.N. Russkaya filosofiya istorii: kurs lektsiy. M.: Aspekt Press. 1999. 399 s.

17. 17. Pushkin A.S. Polnoye sobraniye sochineniy. T. 3. M.: Pravda. 1954. 480 s.

18. 18. Travin D. «Osobyy put» Rossii: ot Dostoyevskogo do Konchalovskogo. SPb: Izd-vo Evropeyskogo un-ta v SPb. 2018. 221 s.

19. 19. Fikhte I. Zamknutoye torgovoye gosudarstvo. Filosofskiy proyekt, sluzhashchiy dopolneniyem k nauke o prave i popytkoy postroyeniya gryadushchey politiki. M.: URSS. 2010. 161 s.

20. 20. Fursov A. Nicheynyy dom Evropa! URL: https://psyont.livejournal.com/17408605.html (access date: 01.11.2021).

21. 21. Khromov G. Rossiyskaya akademiya nauk: istoriya, mify i realnost // Otechestven­nyye zapiski. 2002. № 7. URL: https://magazines.gorky.media/oz/2002/7/rossijskaya-akademiya-nauk-istoriya-mify-i-realnost.html (access date: 01.11.2021).

22. 22. Tsymburskiy V.L. Tsikly «pokhishcheniya Evropy» // Inoye. Khrestomatiya novogo rossiyskogo samosoznaniya. T. 2. Rossiya kak subyekt. M.: Argus. 1995. S. 207–254.

23. 23. Shevchenko V.N. Vozvrashcheniye Kitaya na natsionalnyy put razvitiya v epokhu glob­alizatsii: znachimost i vyvody dlya Rossii // Vek globalizatsii. 2018. № 3. S. 106–119.

1. 24. Shevchenko V.N. Tsivilizatsionnyy podkhod pod ognem kritiki // Voprosy filosofii. 2016. № 2. S. 33–44.

2. 25. Shevchenko V.N. Ontologicheskiye konstanty Rossii kak gosudarstva-tsivilizatsii v kontekste vsemirnoy istorii // Filosofskiye nauki. 2019. № 1. S. 29–47.

3. 26. Shevchenko V.N. SSSR kak «osazhdennaya krepost» // SSSR v dostizheniyakh i katastrofakh. Razmyshleniya po sluchayu 100-letiya. M.: Golos. 2022. S. 123–153.

4. 27. Shnirelman V.A. Tsivilizatsionnyy podkhod kak natsionalnaya ideya // Natsionalizm v mirovoy istorii / Pod red. V.A. Tishkova. V.A. Shnirelmana. M.: Nauka. 2007. S. 82–105.

5. 28. Engels F. Razvitiye sotsializma ot utopii k nauke // Marks K., Engels F. Soch. 2-e izd. T. 19. M.: Politizdat. 1961. S. 185–230.

6. 29. Yanov A. Rossiya i Evropa. V 3 t. T. 2. Zagadka Nikolayevskoy Rossii (1825–1855). M.: Novyy khronograf. 2007. 502 s.

Примечания

1. 1. См. Кофырин Н. Особый путь России. URL: https://patrio.livejournal.com/​1346424.html; см. также: Никакого «особого пути» у России нет. Экономист Дмитрий Травин – о судьбе нашей страны. URL: https://maxpark.com/​community/8211/content/6552722

2. 2. Европейский выбор или снова «особый путь» / Под общ. ред. И.М. Клямкина. М.: Фонд «Либеральная миссия», 2010. 443 с.; Идеология «особого пути» в Рос­сии и Германии: истоки, содержание и последствия / Под ред. Э.А. Паина. М.: Три квадрата, 2010. 318 с.; Иноземцев В.Л. Несовременная Россия. Россия в мире XXI века. М.: Альпина Паблишер, 2018. 402 с.; «Особый путь»: от идео­логии к методу» / Сост. Т. Атнашев, М. Велижев, А. Зорин. М.: Новое литера­турное обозрение, 2018. 488 с.; Паин Э.А. Между империей и нацией: модер­нистский проект и его традиционалистская альтернатива в национальной поли­тике России. М.: Либеральная миссия, 2003. 158 с.; Паин Э.А. Распутица: поле­мические размышления о предопределенности пути России. М.: РОССПЭН, 2009. 269 с.; Травин Д., Маргания О. Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара. М.: АСТ: Астрель; СПб.: Terra Fantastica, 2011. 764 с.; Травин Д. «Особый путь» России: от Достоевского до Кончаловского. СПб.: Изд-во Евро­пейского ун-та в СПб., 2018. 221 с.; Травин Д., Гельман В., Заостровцев А. Рос­сийский путь: Идеи, Интересы, Институты, Иллюзии. СПб.: Европ. ун-т в СПб., 2017. 301 с.; Шевцова Л.Ф. Одинокая держава: почему Россия не стала Западом и почему России трудно с Западом. М.: Моск. центр Карнеги, 2010. 268 с.

3. 3. Известный исследователь николаевской эпохи Б. Тарасов считает, что «доброе имя Николая I несправедливо оклеветано силами, выступающими против «исто­рической России». Цит.: Пирин Д. Николай I: PRO ET CONTRA. URL: https:// историк.рф/journal/post/5349 (дата обращения: 07.10.2021).

4. 4. Говорил ли Черчилль о том, что Британия воюет не с Гитлером, а с немецким духом. URL: https://provereno.media/2020/11/05/govoril-li-cherchill-o-tom-chto-britanija-vojuet-ne-s-gitlerom-a-s-nemeckim-duhom/ (дата обращения: 07.10.2021).