ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО ПРОЦЕССА
В РОССИИ

Л.А. Асланов

Естественно-научные знания
в цивилизационных исследованиях

Leonid A. Aslanov

Natural science knowledge in civilizational studies

Современные воззрения этологии рассмотрены в их применении к проблемам локаль­ных цивилизаций. Поведение людей определяется врожденными и приобретенными паттернами поведения. Им соответствуют две взаимосвязанные части каждой циви­лизации: культура, которая соотносится с приобретенным поведением, и менталитет, отсылающий к наследуемому поведению и обеспечивающий постоянство поведения народа из поколения в поколение. Взаимосвязь культуры и менталитета и отрицатель­ные последствия навязывания чуждой культуры народу с укоренившимся менталите­том показаны на примере организации труда в русской артели. Рассмотрены психоло­гические типы личности, стабильно передающиеся по наследству, и с их учетом рассмотрена роль Московского княжества в становлении Российской державы.

Ключевые слова: этология, инстинкт самосохранения, менталитет, культура, циви­лизация, организация труда, русская артель.

Modern knowledge of ethology are considered in their application to the problems of local civilizations. Human behavior is determined by innate and acquired patterns of behavior. They correspond to two interconnected parts of each civilization: a culture that correlates to the acquired behavior, and a mentality (self-preservation instinct), referring to the inher­ited behavior and ensuring the constancy of the behavior of the people from generation to generation. The relationship between culture and mentality and the negative conse­quences of imposing an alien culture on people with an ingrained mentality are shown on the example of the organization of labor in the Russian artel. Psychological personality types that are stably inherited are examed, and taking into account them, the role of the Moscow principality in the formation of the Russian state is considered.

Keywords: ethology, self-preservation instinct, culture, mentality, civilization, labor orga­nization, Russian artel.

Социально-политические и гуманитарные науки на сегодняшний день общепринято считать дисциплинарным полем, в рамках которого исследу­ется цивилизационная проблематика, но совершенно очевидно, что нецеле­сообразно ограничивать цивилизационные исследования только гуманитар­ными знаниями. «…Для того, чтобы говорить о цивилизациях, вступать в “океан” этой проблематики, нужно обладать целым спектром специально­стей, специализаций: нужно быть и историком, и социологом, и этногра­фом, и культурологом, наконец, нужно быть и техническим специали­стом…» [16]. Естественные науки накопили много информации, часть кото­рой может быть полезной для развития исследований столь сложной темы, как локальные цивилизации. В предлагаемой читателям статье делается по­пытка показать применение естественно-научных знаний в цивилизацион­ных исследованиях и проиллюстрировать на примере русской цивилизации полезность естественно-научного аспекта исследований локальных цивили­заций. При этом автор, будучи естественником, отдает себе отчет в том, что отдельные изложенные положения окажутся дискуссионными, потому что «…ограниченность взгляда – это необходимая, просто неизбежная черта или свойство разговора о цивилизации» [Там же].

В настоящей статье внимание сосредоточено на современных воззрени­ях этологии и их применении к проблемам локальных цивилизаций. Ранее проблема локальных цивилизаций была рассмотрена с позиций психофи­зиологии посредством анализа поведенческих реакций людей [5]. Инстинкт самосохранения, равно как и безусловные рефлексы были упомянуты, но не обсуждены из-за вовлеченности эндокринной системы в процессы формирования и действия инстинктов человека.

Локальные цивилизации отличаются друг от друга рядом характерных при­знаков, в том числе поведением людей. С позиций биологической науки, пове­дение – сложный комплекс физиологических и психических процессов, направленных на удовлетворение имеющихся у организма потребностей и про­являющихся в целенаправленной деятельности, обращенной на приспособле­ние к изменениям в окружающей среде. Этология – раздел биологии, изучаю­щий поведение человека и животных, сложившееся у животных в результате естественного отбора, а у людей под воздействием культуры и сохранившего лишь те аналитические, физиологические и поведенческие особенности, кото­рые приспосабливали людей к условиям окружающей среды [6, c. 60].

Изначально этологи утверждали, что есть врожденные (генетически на­следуемые) и приобретенные научением паттерны поведения, но сейчас при­нято считать, что врожденная информация, приобретенная видом в процессе филогенеза, лежит в основе не только таких мало изменчивых компонентов поведения, как фиксированные комплексы действий (ФКД), но и в основе всякого обучения, определяя его базовые механизмы [7, c. 171].

Культура оказывает на поведение человека модулирующее действие, ре­зультаты которого фиксируются мозгом в виде условных рефлексов  ­[14, c. 27]. Каждое поколение людей приспосабливается к изменениям в окружающей среде с помощью условных рефлексов, корректируя свое по­ведение, полученное по наследству, причем культура оказывает влияние на наследуемое поведение. Условные рефлексы не наследуются живыми ор­ганизмами. Наследуются только безусловные рефлексы и инстинкты.

Инстинкт – это совокупность двигательных актов и сложных форм поведе­ния, возникающих в ответ на раздражения, поступающие из внешней и вну­тренней среды. Инстинктивное поведение организма опосредовано возбужде­нием нервной и эндокринной систем, поэтому большое внимание в изучении инстинктов уделяется исследованиям продуктов жизнедеятельности желез внутренней секреции. Одним из врожденных свойств человека и животных яв­ляется инстинкт самосохранения, который служит сохранению организма в условиях, характерных для жизни каждого конкретного вида [15, с. 7].

На сегодня связь между геномом и поведением живых организмов не вызывает никаких сомнений. Генетика поведения изучает соотношение генетического материала с непосредственным строением и особенностями нервных клеток, путей и активности нейромедиаторов, рецепторов и т.п., которые в свою очередь оказывают влияние на физиологию и поведение ор­ганизма. Особый интерес для исследования генетики поведения представ­ляют гены, управляющие формированием нейронов, их сетей, а также хи­мическими особенностями синаптической проводимости, а именно: гены, ответственные за количество и строение рецепторов, их функционирование, а также нейромедиаторные и гормональные особенности. Генотип опреде­ляет не только морфологические, физиологические и биохимические осо­бенности организма, но и поведенческие [14, c. 23–26].

Итак, поведение людей определяется врожденными и приобретенными в результате воспитания и социализации ФКД. Их существование приводит к двум взаимосвязанным частям каждой цивилизации: культуре, которая со­ответствует приобретенному поведению, и менталитету, соответствующему наследуемому поведению и обеспечивающему постоянство поведения наро­да из поколения в поколение.

Строгого определения менталитета нет. Портрет менталитета, заменяю­щий дефиницию и составленный разными авторами, оставившими на холсте по штриху, выглядит следующим образом. Менталитет – это неосознанно (инстинктивно) воспринятые установки, коллективные представления, им­плицитно содержащиеся в сознании ценности, мотивы, модели поведения и стереотипы реакций, лежащие в основе рационально построенных и отре­флексированных форм общественного сознания. Менталитет характеризует­ся отсутствием систематизации и невосприимчивостью к деятельности ин‐

дивидуального сознания, т.е менталитет действует как инстинкт. Менталитет является совокупностью неосознанных представлений, имеющей социаль­ный характер, т.е. присущ всем членам социума и направлен на самосохране­ние социума. В силу таких объективных особенностей менталитет выступает базовой характеристикой разных социокультурных общностей вплоть до ци­вилизационных. Менталитет не меняется на протяжении поколений, будучи очень устойчивой характеристикой социума, т.е. менталитет наследуется. Менталитет – это копилка опыта выживания социума в веках [13, c. 81–83].

Менталитет формируется как комплексное целостное образование, включающее совокупность генетических, физиологических, культурных особенностей и ценностных ориентаций, но именно формируется, а переда­ется по наследству как инстинкт. Другого механизма наследования поведе­ния у людей нет.

По определению локальные цивилизации есть результат приспособления (самосохранения) социума к окружающей среде, поэтому цивилизацию на­до считать совокупностью культуры и менталитета социума. Если поведе­ние наследуется посредством инстинктов, то из всех инстинктов инстинкт самосохранения в наибольшей мере обладает свойствами менталитета, что следует из рассмотрения генезиса цивилизаций [1–4].

Врожденные ФКД изменить нельзя, а культурные практики менять мож­но в результате переобучения, но это приводит в общенародном масштабе к тяжелым последствиям. Например, вестернизация африканских народов в 1960–1980 гг. обернулась бедой и была отвергнута из-за ее полной непри­емлемости. В российской истории тоже есть примеры заимствования культурных традиций североморской цивилизации, приводивших к негатив­ным результатам. И это не только реформы 90-х гг. ХХ в., но и более ранние события, которые можно рассмотреть в качестве примера.

Традиционной формой организации труда на Руси была артель. Артель­ная организация труда на Руси зародилась очень давно и охватывала все про­фессии: плотников, каменщиков, гончаров, ткачей, рыбаков, бурлаков, ямщи­ков, старателей, лесозаготовителей и т.д. Каждая артель самоорганизовыва­лась и вступала как целое в договорные отношения с работодателем или организовывала свою деятельность на принципах самонайма. Артель четко определяла цель своей деятельности, условия приема членов, их права и обя­занности, порядок оплаты труда, накопление и страхование, характер вну­треннего управления, порядок наложения взысканий, ответственность за убытки, условия выхода из артели и т.п. Артельная организация труда на­ряду с крестьянскими общинами отражала коллективистский характер рус­ского общества: в отличие от индивидуалистического общества северомор­ской цивилизации на Руси конкурировали артели, общины и прочие коллек­тивы, построенные на основе самоорганизации, и их конкуренция была

более непримиримой, чем конкуренция индивидов. Талант и творческая ак­тивность русского человека раскрывались в артели, а будучи одиноким, рус­ский человек обычно замыкался в себе, не веря в силы одиночки. Артельная организация труда стала цивилизационной традицией русского народа.

Русская артель обладала рядом особенностей. Так как оплата труда каждо­го члена артели зависела от результата работы коллектива (из-за коллективно­го подряда), то каждый член артели не только старался сам, но и ежеминутно требовал этого от других. Лишних ртов в артели не было, и наивысшая произ­водительность труда достигалась без надсмотрщиков. Оплата труда каждого артельщика зависела от качества выполненной артелью работы, поэтому ка­чество работы каждого работника подвергалось контролю остальными члена­ми артели в процессе работы, а посему брак нельзя было утаить. Артель за­щищала интересы каждого артельщика и в совокупности создавала высокую нравственную атмосферу в коллективе [3; 2, с. 460–463]. П.А. Кропоткин на­стойчиво напоминал [10, c. 35–36; 11, c. 230] о том, что артельный труд обес­печивал равноправие членов артели, равноправие создавало обстановку спра­ведливости, а справедливость утверждала нравственность.

В русской цивилизации начиная с петровских времен прочно поселилась традиция европоцентризма: все в России хуже европейского. И эта тради­ция приводит к многим потерям ценного опыта самосохранения русского народа, что можно показать на примере артельной организации труда.

В начале декабря 2017 г. Президент РФ В.В. Путин в одном и своих пуб­личных выступлений вновь напомнил о том, что производительность труда в РФ отстает от производительности труда в развитых странах в 2–3 раза. В Советской России отставание производительности труда было столь же большим. Г.Р. Наумова в книге «Русская фабрика» высказала мысль о том, что грубое игнорирование цивилизационных традиций народа влечет падение духовной культуры, влекущее регресс, падение качества производства, сокра­щение ассортимента продукции и, добавим, производительности труда [12, с. 258]. Почему так происходит? Почему качество продукции в Советской России вызывало насмешки? Г.Р. Наумова абсолютно права: причина в игно­рировании советской властью цивилизационных традиций русского народа.

В Советской России артельная организация труда на больших предприя­тиях была отвергнута (в сталинский период существовали мелкие артели, производившие суммарно 8% ВВП страны, но Н.С. Хрущев ликвидировал и их). Контролировать производство должны были партийные организации, и все помехи этому контролю упразднялись. В научной литературе артель­ная организация труда была объявлена архаичной. Коллективный труд по­ощрялся, но только тех коллективов, которые создавались под государствен­ным и партийным контролем. Например, низовым звеном любого завода или совхоза была бригада, но она не имела договорных отношений с произ‐

водством, полностью была подчинена государственной организации. В та­кой бригаде оплата труда члена бригады не зависела от количества и каче­ства работы, выполняемой другими членами бригады, а потому взаимный контроль над количеством и качеством труда исчез, и возникло новое явле­ние, получившее название «групповщина». Дело в том, что запретить артель можно, но изгнать традицию коллективной защиты своих интересов нельзя, она остается жить в измененном виде, и работники ищут защиты своих ин­тересов в коллективе, как это было в артели. Поэтому после запрета артелей на производстве стихийно стали возникать неформальные группы, которые создавали поблажки рабочим: закрывали глаза на простои и даже отсут­ствие на работе, скрывали нарушение технологии ради формального, но бы­стрейшего выполнения задания, использовали приписки, шли на мелкие хи­щения государственной собственности и т.п. Запрет такой цивилизационной традиции, как артельная организация труда, привела к падению производи­тельности труда, качества продукции, но главное, к падению нравственно­сти. Запрет традиции артельного труда привел к тому, что традиция верну­лась в измененном до неузнаваемости виде и стала мстить за пренебреже­ние цивилизационной традицией.

И все же артельная организация труда, будучи цивилизационной тради­цией, в советский период пробила себе дорогу. На строительстве Аларечен­ского рудника на Кольском полуострове родился бригадный подряд, кото­рый во всем воспроизводил традиционную для Руси артельную организа­цию труда. Руководитель бригады строителей Алареческого рудника Владислав Пахомович Сериков был награжден Государственной премией и ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Бригадный подряд успешно распространился по четверти производственных коллекти­вов СССР. Например, «Калужский турбинный завод» внедрил бригадный подряд в начале 1970-х гг. и за три пятилетки увеличил производительность труда в 3,4 раза [3, с. 355–359]. Артельная организация труда закреплена в русской цивилизации. В российском обществе она является традиционной и максимально эффективной. Тот факт, что только четверть производствен­ных коллективов сумели восстановить навыки артельной работы за полтора десятилетия, прошедшие со дня одобрения властью бригадного подряда до перестройки, порушившей все производство, свидетельствует о том, на­сколько труженики были развращены существовавшей тогда государствен­ной системой организации труда.

Важно знать, почему возник бригадный подряд при строительстве Ала­реченского рудника. Не потому, что там собрались борцы за высокую произ­водительность труда или высокое качество продукции. Люди коллективно защищали свои материальные интересы. В то время в Госстрое сложилась практика корректировки зарплат, вытекавшей из нормативов самого Гос‐

строя, с целью их выравнивания до средних по стране. Против этой коррек­тировки, приводившей к снижению зарплат, и выступила бригада строи­телей Алареченского рудника.

С начала 90-х гг. прошлого века в стране возобладал менеджмент – либе­ральный рецепт организации труда и повышения его производительности. Прошло треть века такого руководства, а производительность труда в Рос­сии не приблизилась к показателям наиболее экономически эффективных стран. Надо иметь в виду, что менеджмент пришел из обществ с индивидуа­листической цивилизацией [1], он там зародился и в них традиционен, а по­тому эффективен. Национальной традицией в России извечно была артель­ная организация труда. Эти различия носят цивилизационный характер.

Возникает вопрос: артельная организация труда на самом деле архаич­ная? В Японии и ряде стран получил распространение реинжениринг. Изу­чив этот метод организации труда, можно убедиться, что реинжениринг в своих принципах ничем не отличается от артельной организации произ­водства, а именно: бригады организуются сами и вступают в договорные от­ношения с работодателем. Они достаточно свободны в выборе поставщиков материалов и комплектующих изделий, в заключении контрактов с заказчи­ками, наиболее успешные бригады хранят средства на собственных банковских счетах и т.п. Реинжениринг наиболее успешно применялся и применяется там, где предприятие становилось банкротом или терпело убытки, ведшие к неизбежному банкротству. Многократно доказана высокая эффективность реинжениринга в этих условиях. Бригады работают в усло­виях банкротства предприятия на принципах, очень близких к самонайму и образуются в результате самоорганизации.

Важно знать, что реинжениринг зародился в Японии на рубеже 1950–1960 гг., когда конкурентная борьба на мировом рынке потребовала от японских предприятий резкого улучшения качества продукции. Тогда тер­мина «реинжениринг» не существовало, а создававшиеся бригады называ­лись «бригадами качества». Японские специалисты того времени изучили опыт бригадной организации труда в СССР, их делегации принимал ВЦСПС. О реинжениринге много написано в отечественной экономической литерату­ре, но с его сутью лучше всего ознакомиться по книге американских психо­логов Джиффорда и Элизабет Пинчот «Конец бюрократии и восход интел­лектуальных организаций» [19].

Реинжениринг нужен современной России в моногородах. Градообразую­щие предприятия многих моногородов давно обанкротились. В большинство из них инвесторы никогда не придут из-за расположения этих моногородов в глухомани. По данным Института региональной политики, в РФ насчиты­вается 460 городов и 330 поселков городского типа с узкой экономической специализацией (моногородов). В них живет 25 млн человек.

Стабильное социально-экономическое положение имеют 28% всех моно­городов. Распоряжением правительства РФ от 29 июля 2014 г. № 1398-р утвержден перечень моногородов. К числу монопрофильных муниципаль­ных образований Российской Федерации с наиболее сложным социально-экономическим положением (в том числе во взаимосвязи с проблемами функционирования градообразующих организаций) отнесено 75 моногоро­дов. Монопрофильных муниципальных образований Российской Федерации, в которых имеются риски ухудшения социально-экономического положения, насчитывается 149. Население этих моногородов борется за свое выживание.

Поднять моногорода силами администрации (и местной, и региональ­ной, и федеральной) на принципах менеджмента нереально. Необходимо поощрять реинжениринговую форму организации производства. Являясь по сути традиционной для русского общества артельной формой, она смо­жет опереться на местную инициативу и национальную традицию в услови­ях банкротства градообразующих предприятий.

На сегодня сложилось парадоксальное положение: русская артель спаса­ет банкротов по всему миру, но она изгнана из родного дома. Русская артель сохранилась только в студенческих строительных отрядах.

Спрашивается, почему формы организации труда, традиционные для ин­дивидуалистического общества и сейчас, и в советский период настойчиво внедряются в производственную практику, а традиционное артельное произ­водство не признается даже после его успешной проверки на Западе в виде реинжениринга? Ответ: в правящей элите существовало и существует убе­ждение о том, что у России нет особого пути развития, и все надо делать как на Западе. Если речь идет о технологических укладах и техническом прогрес­се, то, действительно, все страны и народы идут одним путем. Но при выборе пути реализации технического прогресса необходимо учитывать цивилизаци­онные традиции народа, которые во всех странах свои, особые.

Казалось бы, надо использовать для организации производства бригад­ный подряд, столь успешно проявивший себя в советский период и являю­щийся традиционной формой труда в России, но этому мешает традиция считать западное лучше российского. К сожалению, и в советский период, и сейчас в России господствует концепция всемирно-исторического процес­са, а не локально-историческая, цивилизационная концепция. Считается, что все страны развиваются по одному сценарию, но находятся на разных этапах своего развития, а потому у России нет своего особого пути разви­тия. На самом деле все страны развиваются своеобразно, и те из них, кото­рые умеют навязать другим свои традиционные представления о жизни в качестве универсальных, получаю в геополитической борьбе мощное пре­имущество. Заблуждения в теории оборачиваются потерями времени и ре­сурсов для всех поверивших во всемирно-исторический мираж.

Наблюдая за тем, как бездумно рушат национальные традиции в России на протяжении ста лет, невольно возникает потребность в сравнении наших реалий с другими странами. Самыми твердыми ревнителями своих тради­ций являются народы североморской цивилизации, и, прежде всего, англо­саксы, которые настойчиво распространяют свои традиции по миру. Слепо следуя примеру застлавшего глаза американского образа жизни, реформато­ры с начала 1990-х гг. выдвинули лозунг «Обогащайтесь!», что имело ката­строфические последствия. Обогащаться стали любыми способами, напри­мер, преступными методами, забыв о труде. В результате в России возник дефицит квалифицированных рабочих, инженеров, но расцвели охранные организации, стерегущие неправедно нажитые богатства. И до сих пор труд не пропагандируют как главную ценность. В результате в России множатся только миллиардеры, а уровень жизни народа остается убогим вопреки бо­гатству страны.

Всегда оберегал свои цивилизационные традиции китайский народ. Не только в КНР, но и по всему миру китайские общины жили и живут в со­гласии с китайскими национальными традициями. После обретения незави­симости Индия долго старалась следовать советам коллективного Запада о необходимости борьбы с кастовой системой организации труда ради эко­номического роста, и долго результатов не было. Теперь же с кастовой си­стемой перестали рьяно бороться, и после ряда реформ Индия сделала ры­вок в своем развитии. Япония никогда не отказывалась от своих традиций, в том числе традиционной системы организации труда. Таким образом, про­цветают или быстро идут к процветанию народы, свято оберегающие свои национальные традиции, а народы, пренебрегающие своими цивилизацион­ными традициями, влачат существование. Общим выводом, носящим харак­тер закона, является необходимость гармоничного согласования первого и второго уровней коллективного когнитивного бессознательного (культуры и менталитета, соответственно, в терминах настоящей статьи) для успешно­го развития данной цивилизации [17, c. 208].

Все излагаемое в статье может показаться тоской по старине или даже проявлением национализма. На самом деле автор утверждает: увлечение се­вероморским экономизмом без учета цивилизационной идентичности наро­да – дело бесперспективное и даже вредное. Экономизм марксистского толка сменился неолиберализмом, а страна топчется на месте. Только учет всего комплекса знаний о человеческом обществе может обеспечить выбор правильных решений, приемлемых для каждого из народов земного шара. Советской власти понадобилось полвека для понимания полезности артель­ной формы организации труда. Нельзя допустить продолжения игнорирова­ния русской цивилизации, чреватого катастрофическими последствиями.

Дальнейшее изложение поведенческих реакций основано на сведениях, изложенных в книге [8], написанной для гуманитариев с обсуждением пове­дения персонажей литературных произведений и художественных полотен.

Инстинкт самосохранения является ответом на стресс. Стресс возникает под воздействием гормона стресса – адреналина. У человека есть единая нейрогуморальная (гумор – жидкость, лат.) система регуляции. Органов, не подверженных гуморальным влияниям, не существует. Эндокринная си­стема – абсолютно необходимая составная часть процессов поведения.

Поведение человека – это двигательная активность, цель которой – удовлетворение потребности, возникающей в результате изменения окружа­ющей среды (физической или социальной) и направленной на приспособле­ние к новому состоянию среды или возвращению среды к прежнему состоя­нию. В памяти человека хранится много ФКД, но каждая из этих программ наиболее эффективна для строго определенного изменения окружающей среды. Поэтому после изменения окружающей среды начинается интенсив­ный сбор информации, причем той, которая новые условия существования сводит к знакомым случаям. Найденный знакомый случай запускает про­грамму поведения (ФКД), хранящуюся в памяти. ФКД могут быть врожден­ными и приобретенными в процессе индивидуального развития. Если ФКД найти не удается, то у организма развивается стресс. Существуют генетиче­ски детерминированные формы стрессорного поведения: либо реакция зата­ивания, либо реакция борьбы или бегства.

Важным понятием для понимания поведения человека является понятие неконтролируемого стресса. Любой фактор, вызывающий неудобства для че­ловека и действующий долгое время, и избавиться от действия которого или приспособиться к нему не удается, становится неконтролируемым. Самый драматичный эффект неконтролируемого стресса – утрата воли к жизни. Это состояние получило название «выученная беспомощность». Неконтролируе­мый стресс вызывается изменением как физической, так и социальной окру­жающей среды. Состояние выученной беспомощности очень устойчиво и долго сохраняется после исчезновения стрессора. В состоянии неконтроли­руемого стресса человек становится управляемым. В результате длительного неконтролируемого стресса возникает депрессия – психическое расстройство, вызванное гипертрофированно развитой адаптивной реакцией затаивания.

Психологический тип личности, определяемый врожденными свойства­ми организма (генотипом), проявляется только в стрессорной ситуации, поэтому можно считать, что психологический тип – это тип стрессорной ре­акции. При стрессе все системы организма согласованно изменяют свою ак­тивность. И поведение, и эндокринные реакции организма определяются единым фактором – новизной окружающей среды. Эндокринные реакции организма соответствуют типу поведения человека при стрессе.

Обычно рассматривают два типа поведения при стрессе – поведение ти­па А (с преобладанием борьбы или бегства, т.е. с попытками изменить окру­жающую среду или скрыться от измененной среды) и поведение типа Б (с преобладанием реакции затаивания, т.е. приспособлением к окружающей среде), но под людьми типа Б не имеются ввиду люди с выученной беспо­мощностью. Оба психологических типа стабильно передаются по наследству.

Люди типов А и Б отличаются не только поведением в стрессорной ситуа­ции, но и эндокринными реакциями. У людей типа А стрессорным гормоном является в первую очередь адреналин, а у людей типа Б – кортизол. Все люди распределяются между типами А и Б в спектр, подобно тому, как между чер­ным и белым есть бесконечное множество оттенков серого.

В зависимости от конкретных условий, вызвавших стресс, в предпочти­тельном положении оказываются либо организмы типа А, либо организмы типа Б, поэтому в эволюционном плане оптимальны те общности, в которых существуют представители обоих типов. Часто поведение типа Б считают пороком, что совершенно ошибочно. Поведение типа Б является оптималь­ным в условиях неконтролируемой стрессорной ситуации, потому что у лю­дей типа Б не возникает выученная беспомощность; организм охватывает лишь тревога, но не более. Социальный неконтролируемый стресс вызывает депрессивное состояние только у людей типа А. Более того, помимо пове­денческих изменений у людей типа А с длительным опытом социальных поражений выявляются физиологические и биохимические изменения, ха­рактерные для выученной беспомощности. Поведение людей типа Б в тех же ситуациях практически не меняется.

У некоторых организмов типа А есть исключительная способность: в условиях неконтролируемого стресса организм типа А, невзирая на объек­тивную негативную ситуацию и не считаясь с рисками, может действовать, как люди действуют в условиях контролируемого стресса, преодолевая не­благоприятные условия окружающей среды. Такие люди часто гибнут в борь­бе, но не отступают, потому что у них состояние выученной беспомощности не наступает даже в условиях неконтролируемого стресса. У организмов типа Б такой способности нет. Для них активное сопротивление, как правило, па­губно из-за отсутствия врожденных физиологических механизмов.

Люди типа Б количественно преобладают, и этим объясняется существо­вание в обществе «молчаливого большинства», о котором часто упоминают политики. Если у родителей разные психологические типы, то их дети пре­имущественно относятся к типу Б, т.к. затаивание увеличивает адаптивные возможности организма. Еще одна особенность организмов типа Б – это вы­сокая склонность обращать внимание на поведение других членов сообще­ства. У них возникает тревога, если они видят или слышат, что член сообще­ства оказался в новых условиях существования, а представители поведенче‐

ского типа А безразличны к изменениям внешней среды у соседей. Благода­ря склонности воспроизводить поведение других представителей своего со­общества организмы типа Б постоянно совершенствуют свой ФКД, чего не могут делать организмы А-типа, поведение которых стереотипно. Одна­жды сформировав свой ФКД, они его используют даже неадекватно к изме­нившимся условиям. Степень приспособленности организма А-типа прямо пропорциональна количеству ФКД в его поведении. Если внешняя среда ме­няется на совершенно новую, то представители типа А адаптируются значи­тельно хуже, чем представители типа Б, которые переучиваются. Количество ФКД у типа Б не больше, чем у типа А, но их ФКД способны меняться.

Поучительно распределение типов А и Б в социальной иерархии. Верх­ний слой общества (α-слой) состоит из представителей типа А, но и самый низший слой того же общества состоит из них. Представители типа Б зани­мают слой, следующий сразу за высшим (β-слой), потому что они обладают самым пластичным, адаптивным поведением.

Этология помогает объяснить многие общественные явления, что можно показать на примере объединения удельных княжеств на Русской земле в единое государство московскими князьями нескольких поколений. Почему не Новгород Великий, не Владимир, не Тверь и т.д., а Москва – город новый, затерянный в лесах, доставшийся сыну Александра Невского Даниилу? Мос-ковский князь не мог надеяться дожить до старшинства и по очереди лест­вичной системы занять старший великокняжеский престол. Вот почему мо­сковские князья, начиная с Даниила, активно хозяйствовали: заселяли свои владения промышленными и рабочими людьми, которых привлекали к себе из других княжеств, толпами покупали в Орде русских пленников и помеща­ли всех на московских пустошах, строя деревни, села, слободы [1; 9; 14].

Последнее обстоятельство имело важные последствия: московский князь становился благодетелем, избавителем от вражеской неволи; выкуп­ленные пленные пополняли когорту холопов московского князя, причем хо­лопов, готовых за своего благодетеля постоять насмерть.

Тяжелые условия ордынского нашествия заставляли землевладельцев продавать свои вотчины. Московские князья, имея свободные деньги, стали скупать земли, деревни, города. Прежде всего, московские князья старались овладеть главными речными путями междуречья Ока – Верхняя Волга как внутри, так и по окраинам. Реки в ту пору были дорогами для купеческих караванов – летом по воде, зимой по льду, – а купеческие караваны платили налоги в казну князя. Многие удельные князья Северо-Восточной Руси уже опустились до уровня частных и даже мелких землевладельцев, обладая совместно (вчетвером – впятером) простой сельской волостью. Они отдава­ли свои вотчины московскому князю в его собственность и тут же получали их от нового государя обратно, но в виде жалованья за службу Москве.

Власть московского государя не смещала удельных князей, а становилась над ними, поэтому старый порядок в уделах не разрушался. Высшие мест­ные управления в Твери, Ростове, Нижнем Новгороде и др. не упразднялись, а только переносились в Москву вслед за удельным князем и здесь продол­жали действовать обособленно, не сливаясь с центральными московскими учреждениями. Для бояр традиция правления не прервалась, а безболезнен­но преобразилась, и суть этой традиции была в коллективном правлении Ру­сью Рюриковичами [9; 2, с. 134].

Московские князья не ставили своей целью создание крупного централи­зованного государства, им была нужна «тишина» для их хозяйственной дея­тельности, но их практика присоединять земли преобразилась в Московском царстве и Российской империи в важнейший инструмент государственной по­литики. Башкирам, казахам, калмыкам, бурятам, алтайцам понадобилась за­щита от набегов кочевых племен, украинцам – защита от Польши, шести гру­зинским княжествам – защита от Османской империи и т.д., и в результате присоединения к России элиты присоединенных народов сохраняли свои по­ложения, народы не меняли своего культурного и экономического уклада. Бы­ли и силовые присоединения к Москве, например, Казани ради пресечения массового захвата пленных на русских территориях и продажи их на неволь­ничьих рынках Османской империи. Но привилегии казанской элиты не были ущемлены. Для умиротворения Казанского ханства (после его завоевания) служилых татар приглашали служить на русских территориях, и в результате в конце XVI в. и далее в XVII в. среди татар Казани служилых было не бо­лее 7%, а в Касимовском царстве – 40%. Население Казанского ханства дол­гое время после завоевания не облагалось налогами, а татарским князьям по­стоянно направлялись подарки. Присоединяя земли и народы, Московское царство и Российская империя увеличивали оборонный потенциал.

Московское царство, а за ним Российская империя с легкой руки мо­сковских князей выросли в могучий союз народов для совместной защиты от общих врагов, и эта традиция не прервалась в СССР и РФ. Московская Русь никогда не захватывала земли ради их экономической эксплуатации с одновременным подавлением местных элит и уничтожением местных на­родов, как было в колониях Северной Америки или Австралии. Совместная защита от врагов объединенными усилиями народов-соседей – это цивили­зационная традиция Московской Руси.

Российская держава не уничтожала элиты всех входивших в состав госу­дарства народов, а традиционно опиралась на элиты, т.е. на β-слой, состояв­ший из людей с самым пластичным, адаптивным поведением. Это было найдено эмпирически, и находка была очень успешной.

Подводя итог, можно утверждать, что основой наследуемых поведенче­ских реакций, единых для каждой цивилизационной общности, является на‐

следуемый инстинкт самосохранения (менталитет). Культура усваивается каждым человеком научением в течение жизни, причем врожденная инфор­мация лежит в основе всякого обучения, определяя его базовые механизмы, т.е. процесс усвоения культуры обучением тоже зависит от инстинкта само­сохранения, что приводит к выводу о приоритете инстинкта самосохране­ния (менталитета) в сравнении с культурой.

Выбор инстинкта самосохранения в качестве основы наследуемых пове­денческих реакций, одинаковых для каждой цивилизационной общности приводит к выделению отдельных типов цивилизаций, хранящих способ приспособления к (самосохранения в) окружающей среде, например, рус­ской [3], североморской, португальской [1], китайской [2], бразильской ци­вилизаций, а также цивилизационных процессов в США [4]. Такой подход позволил выявить важные особенности каждой цивилизации. В частности, было показано, что русская цивилизация сформировалась, как справедливо указывал А. Тойнби [18], в условиях бесконечных войн, а североморская ци­вилизация возникла под влиянием «компенсирующего действия окружаю­щей среды» на маршах Североморья. Но эти результаты не имеют прямого отношения к естественно-научным знаниям, являясь лишь их следствиями.

Aсланов Леонид Александрович – доктор химических наук, профессор, за­ведующий лабораторией структурной химии, кафедра общей химии, хими­ческий факультет МГУ имени М.В. Ломоносова.

119991, Россия, Москва, ул. Колмогорова, д. 1, стр. 3.

Leonid A. Aslanov – Sc.D. in Chemistry, Professor, Head of the Structural Chemistry Laboratory, Department of General Chemistry, Faculty of Chemistry, Lomonosov Moscow State University.

119991, 1/3 Kolmogorova str., Moscow, Russia.

aslanov@struct.chem.msu.ru

Список литературы

1. 1. Асланов Л.А. Культура и власть. М.: ТЕИС, 2001. 493 с.

2. 2. Асланов Л.А. Менталитет и власть. М.: ТЕИС, 2013. 359 с.

3. 3. Асланов Л.А. Менталитет и власть. Русская цивилизация. В 3 т. М.: ТЕИС, 2009.

4. 4. Асланов Л.А. Менталитет и власть. США, Бразилия. М.: ТЕИС, 2012. 567 с.

5. 5. Асланов Л.А. Рост знаний о цивилизациях на стыках наук // Вестник Московско­го университета. Серия 27. Глобалистика и геополитика. 2022. № 2. С. 82–94.

6. 6. Вилкок Д. Психогенетика и эволюция поведения // Актуальные проблемы гене­тики поведения. Л.: Наука, 1975. 224 с.

7. 7. Гороховская Е.А. Этология: рождение научной дисциплины. СПб.: Алетейя, 2001. 224 с.

8. 8. Жуков А.Д. Биологические основы поведения. Гуморальные механизмы. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. 456 с.

9. 9. Ключевский В.О. Сочинения. В 9 т. М.: Мысль, 1987.

1. 10. Кропоткин П.А. Справедливость и нравственность. Петроград; М.: Голос труда, 1921. 55 с.

2. 11. Кропоткин П.А. Взаимная помощь как фактор эволюции. Харьков: Вольное братство, 1919. 232 с.

3. 12. Наумова Г.Р. Русская фабрика (проблемы источниковедения). М.: ЭКСН, 1998. 178 с.

4. 13. Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация. Перспективы социальной психологии. М.: Аспект-Пресс, 1999. 429 с.

5. 14. Ростовцева В.В. История изучения социального поведения животных и человека // Человек и социум: от конкуренции к толерантности (проблемы социальной инте­грации) / Под ред. М.Л. Бутовской, Ю.Н. Феденок. М.: ИЭА РАН, 2017. 258 с.

6. 15. Слоним А.Д. Инстинкт. Загадки врожденного поведения организмов. Л.: Наука, 1967. 160 с.

7. 16. Смирнов А.В. Вступительное слово // Проблемы цивилизационного развития 2022. Т. 4. № 1. С. 6–8.

8. 17. Смирнов А.В. Всечеловеческое vs. общечеловеческое. М.: ООО «Садра»: Изда­тельский Дом ЯСК, 2019. 216 с.

9. 18. Тойнби А.Дж. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991. 730 с.

10. 19. Pinchot G., Pinchot E. The end of bureaucracy and the rise of the intelligent organiza­tion. San-Francisco: Berrett – Kochler Publishers, Inc. 1994. 402 p.

References

1. 1. Aslanov L.A. Kul’tura i vlast’ M.: TEIS, 2001. 493 s.

2. 2. Aslanov L.A. Mentalitet i vlast’. M.: TEIS, 2013. 359 s.

3. 3. Aslanov L.A. Mentalitet i vlast’. Russkaya civilizaciya. V 3 t. M.: TEIS, 2009.

4. 4. Aslanov L.A. Mentalitet i vlast’. SShA, Braziliya. M.: TEIS, 2012. 567 s.

5. 5. Aslanov L.A. Rost znanij o civilizaciyah na stykah nauk // Vestnik Moskovskogo universiteta. Seria 27. Globalistika i geopolitika. 2022. № 2. S. 82–94.

6. 6. Vilkok D. Psihogenetika i evolyuciya povedeniya // Aktual’nye problemy genetiki povedeniya. L.: Nauka, 1975. 224 s.

7. 7. Gorohovskaya E.A. Etologiya: rozhdenie nauchnoj discipliny. SPb.: Aletejya, 2001. 224 s.

8. 8. Zhukov A.D. Biologicheskie osnovy povedeniya. Gumoral’nye mekhanizmy. Yurid. centr Press, 2004. 456 s.

9. 9. Klyuchevskij V.O. Sochineniya. V 9 t. M.: Mysl’, 1987.

10. 10. Kropotkin P.A. Spravedlivost’ i nravstvennost’. Petrograd; M.: Golos truda, 1921. 55 s.

11. 11. Kropotkin P.A. Vzaimnaya pomoshch’ kak faktor evolyucii. Har’kov: Vol’noe bratstvo, 1919. 232 s.

12. 12. Naumova G.R. Russkaya fabrika (problemy istochnikovedeniya). M.: EKSN, 1998. 178 s.

13. 13. Ross L., Nisbett R. Chelovek i situaciya. Perspektivy social’noj psihologii. M.: Aspekt-Press, 1999. 429 s.

14. 14. Rostovceva V.V. Istoriya izucheniya social’nogo povedeniya zhivotnyh i cheloveka // Chelovek i socium: ot konkurencii k tolerantnosti (problemy social’noj integracii) / Pod red. M.L. Butovskoj, Yu.N. Fedenok. M.: IEA RAN, 2017. 258 s.

15. 15. Slonim A.D. Instinkt. Zagadki vrozhdennogo povedeniya organizmov. L.: Nauka, 1967. 160 s.

16. 16. Smirnov A.V. Vstupitel’noe slovo // Problemy civilizacionnogo razvitiya. 2022. T. 4. № 1. S. 6–8.

17. 17. Smirnov A.V. Vsechelovecheskoe vs. obshchechelovecheskoe. M.: OOO «Sadra»: Izdatel’skij Dom YaSK, 2019. 216 s.

18. 18. Tojnbi A.Dzh. Postizhenie istorii. M.: Progress, 1991. 730 s.

19. 19. Pinchot G., Pinchot E. The end of bureaucracy and the rise of the intelligent organization. San-Francisco: Berrett – Kochler Publishers, Inc. 1994. 402 p.